Хочу чуда. Йогурт не предлагать.
Название: "Причуды судьбы"
Автор: О-дзе-сан
Бета: esteressа
Жанр: романтика, ангст
Пейринг: Акаме
Фандом:Je
Статус:Не закончен
Часть 7
Рё пришел домой за полночь. Тихо открыл дверь ключом и прошел в прихожую. Что-то хрустнуло под ногами.
- Ксо! - он включил свет. Зеркало разбито вдребезги, на полу лежат осколки с капельками крови. - Что тут произошло?
Нишикидо аккуратно снял ботинки, надел тапочки, вытряхнув из них осколки, и прошел в комнату. Было темно и тихо. Шторы задернуты. Он включил свет. На диване сидел Уэда, притянув колени к подбородку, и смотрел в одну точку.
- Химе? - в ответ тишина. - Химе, я вернулся, - осторожно начал подходить к нему Рё.
- Вижу…
- Что случилось? - Нишикидо нежно потрепал волосы. Они были такими мягкими, гладкими и пахли свежестью.
- Не трогай меня! - Татцуя вскочил с дивана и уставился на Нишикидо. В его глазах перемешались боль и бешенство.
- Химе? Что случилось?
- Хм… Он еще спрашивает, - Татцуя обогнул диван, подошел к Рё и врезал тому в челюсть. Нишикидо не удержался на ногах, перелетел через диван и упал на пол.
- М-дя. Напомни в следующий раз тебя не злить. Кстати, из-за чего весь сыр бор?
- Не притворяйся, как будто ничего не знаешь! - Уэда подошел к уже вставшему Рё и снова ударил. Нишикидо увернулся. Но сразу второй удар в живот застал его в расплох. Рё согнулся пополам, хватая воздух. - Ты говорил, что любишь меня! Что тебе, кроме меня никто не нужен!
- Химе, я…
- Я все видел, Рё! Хватит притворяться! Никакой любви не было! - Татцуя стал отступать от Нишикидо. - Ты просто играл мной! Я для тебя был всего лишь любимой игрушкой!
- Химе, - Рё увидел, что в красивых глазах Уэды заблестели слезы. Татцуя, не обращая внимания на Нишикидо, развернулся и вылетел из комнаты. Рё секунду соображал и выбежал следом за Уэдой. - Химе, стой!!! - Он поймал его уже на лестничной клетке и прижал к стене. - Я действительно люблю тебя!!! Прости, что никогда не говорил об этом… Но вставать на колени не буду.
- Врешь, - он снова ударил Рё, вырвавшись из захвата. - Как и всегда врал! - Снова удар. Сначала Нишикидо не уворачивался. Потом ему все это надоело. Он перехватил удар Татцуи, открыл дверь и впихнул в квартиру.
- Как же меня все бесит! - он получил снова ощутимый удар. Уэда занес руку. Ре схватил ее, затем навалился всем телом, не давая пространства для маневра. Он смотрел на распластавшегося по стене Татцую. Уэда отвернулся, так как больше не мог смотреть в черную бездну глаз Нишикидо. Челка закрыла глаза. - Ну, нет. Так не пойдет, - прошипел Рё. Другой рукой взял за подбородок и повернул лицо к себе. Мгновение смотрел на вырывающегося Уэду и страстно поцеловал. Татцуя задергался, пытаясь вырваться. Потом постепенно затих, давая возможность спокойно себя целовать. - Успокоился? - спросил Рё, ухмыльнувшись, и снова заработал удар по лицу. - Химе, - укоризненный взгляд. Он поймал снова руку и только теперь заметил, что она вся в порезах. - Прости, - он начал целовать ранки, посасывать их.
- Отцепись от меня. Ты мне противен.
- Химе, - Рё не дал вырваться Татцуе. Он легко сграбастал его на руки, потом перекинул через плечо. - А ты тяжелый.
- Отпусти меня.
- Ты моя принцесска!
- Рё! - Нишикидо получил ощутимый пинок по спине.
- Знаешь, Химе, я знаю куда более действенный способ решать все проблемы, - Рё хищно улыбнулся и понес свою драгоценность в спальню…
Часть 8
Всю ночь Каме не мог сомкнуть глаз. Он все сидел и смотрел на Джина. Каменаши прощался с ним навсегда. Он не знал, что готовит ему утро, день, вечер, ночь. И каждый раз проживал их так, как будто живет в последний раз. Казуя также знал, что, если взбредет в голову Баканиши, то тот сделает все до конца. А жаль… Можно было бы все исправить. Хотя… Зачем? Все равно уже ничего не исправить и не вернуть назад. Те времена прошли… Каме еще раз посмотрел на заснувшего Джина, тяжело вздохнул, встал с кровати и подошел к окну. Там он увидел просыпающийся Токио. Люди куда-то спешили, напоминая муравьёв - трудоголиков, а сам Токио – большой муравейник. Каме снова кинул взгляд на Аканиши. Он был похож на маленького ангелочка, который внезапно заболел. Волосы были влажные от пота, лицо блестело, глаза закрыты, губы слегка приоткрыты. Сам он лежал, откинувшись на подушку, и спал. Веки слегка подрагивали, что свидетельствовало о том, что ему что-то снится. Джин зашевелился и скинул одеяло на пол. Казуя тихо подошел и укрыл его, проведя рукой по его лицу, убирая прилипшие прядки волос. Аканиши что-то прошептал во сне. Казу не удержался и провел по его губам рукой. Затем наклонился и нежно поцеловал его. Это нельзя было назвать поцелуем. Скорее всего – прикосновение, такое мимолетное и поверхностное. Со стороны бы показалось, что Каменаши вдыхает в него частичку себя или забирает, таким образом, дыхание Джина.
- Прости, - тихо прошептал Каменаши и снова отошел к окну. Он прислонился лбом к окну и начал вглядываться вдаль. За окном шел мелкий дождь. Небо было серым и тяжелым. Оно нагоняло тоску и тихую, едва заметную грусть, которая нещадно щемила сердце. Каме закрыл глаза и мысленно вернулся в тот далекий день, такой же, как и сейчас:
- Напомни мне в следующий раз, чтобы я никогда больше не соглашался выполнить любое твое желание, - Аканиши недовольно надул губки. – Все, больше я никуда не пойду.
- Джи, не ной.
- Я домой хочу!!! Там тепло, сухо и есть еда. Еда! Слышишь?
- Джи, не кричи. Мы же в горах, - Каме устало потер переносицу. – Татцуя и Рё давно, наверное, вернулись, - печальный вздох.
- Ну, да. С их-то темпами. И куда они так полетели?
- Зато они увидели вершину. А я с тобой так здесь и застряну, - печальный взгляд наверх. Там скрывалась за темными облаками белая вершина гор. Здесь светило солнце, золотя снег, который хрустел под ногами. Каме окинул взглядом все великолепие и застыл, смотря на раскинувшийся перед ним пейзаж. Малочисленные елки дополняли картину величественности и гордого спокойствия. Они были припорошены белым серебром, которое так и искрилось в лучах солнца.
- Зато Пи с Юей в тепле и с едой!
- Джи, прекрати! Надо было брать с собой Пи! Он хотя бы не ныл.
- Ах, так! – Джин скатал большой снежок и запустил им в Казую. Попал в спину. Каме не удержался на ногах от толчка и упал в сугроб, полностью в него проваливаясь. – Казу, прости! – Джин подбежал к тому месту, где утонул Каменаши. Он присел на корточки, так распределяя вес, чтобы не провалиться самому. Каме внизу завозился и поднялся. Аканиши протянул ему руку и помог вылезти. – Казу, прости, - виноватый взгляд.
- Ничего, - Каме отряхивал себя от снега.
- Давай помогу.
- Не надо. Пошли быстрее. Я хочу подняться на вершину горы до метели.
- А может не надо?
- Все, Джи, ты мне надоел! Возвращайся обратно. А я пойду дальше, - Каменаши развернулся и начал подниматься в гору. Он больше не обращал на нытьё Аканиши, который остался стоять на месте.
- Казу, подожди! Не бросай меня одного! – Видимо Аканиши надоело стоять и мерзнуть. Он догнал Каменаши и пошел рядом с ним. Поднимались они долго. Солнце пропало. Небо заволокло низкими серыми тучами. Посыпал мелкий снежок. – Казу, долго еще? – Каменаши не обратил на него внимания. – Эй! – Джин подбежал к медленно бредущему впереди Каме и развернул его к себе. Снег падал на его волосы, лицо и таял, застывая маленькими капельками на губах. Глаза Каменаши лихорадочно блестели. Губы были синими. Его всего трясло. – Ты же замерз! Ксо! Что теперь делать?
- Ме…т…тель на…начи…на…нает…ся, - у Каме зуб на зуб уже не попадал.
- Придурок! Вижу.
- З…здесь есть не…непода…леку до…мик. В…в нем мож…но укрыть…ся.
- Куда идти?
- Т…туда, - Каме махнул рукой, указывая направление. Джин схватил того за локоть и потащил.
- Точно придурок! И зачем надо было сюда тащиться? Сейчас сидели бы спокойно дома, пили горячий чай, пели под гитару. Нет, ему, видите ли, приспичило тащиться в горы, посмотреть на вершину. Он же боится высоты… Уму непостижимо, - бурчал себе под нос Джин. Метель усиливалась. Выл протяжно ветер, сгибая ели. Снег слепил глаза. Невозможно было идти. – Ксо! Где этот домик? – Джин сам порядком замерз.
Ветер пронизывал насквозь. Аканиши шел впереди, заслоняя дрожащего Каменаши. Ветер срывал с веток комья снега и кидал в лицо, пригибал деревья к земле. Тут Аканиши услышал какой-то рокот, сильный и протяжный звук. Он поднял голову и увидел, как на них несется большой ком снега. Джин резко развернулся, прыгнул и толкнул Каме, который мягко приземлился в сугроб. Ком прошел рядом с ним, погребая под большим слоем снега Аканиши. Гул затих. Каме еле поднялся, отряхнулся и огляделся вокруг. Джина нигде не было видно. Тут он увидел некоторое шевеление вокруг себя. Оно поднимало небольшое количество снега вверх. Снежинки кружились и опадали снова. Помимо этого снег валил с небес, еще больше засыпая. Каме упал на колени и начал замерзшими руками выкапывать Джина. Он быстро откидывал снег, снова набирал целые пригоршни, и так все время, пока не вытащил замерзшего Аканиши.
- Джи, - Каме взвалил себе на плечи достаточно тяжелого Аканиши и потащил. Сначала он тихо брел, пытаясь определить направление к домику. Шаг за шагом он все ближе приближался к цели. Потом силы начали его оставлять. Джин упал. Каменаши снова закинул его на плечи и попытался встать. Упал. Снова встал. Сделал шаг. Упал. Каме замерз, устал, но продолжал ползти медленно, уверенно. Он прекрасно знал, если остановится, то они замерзнут и будут погребены под снегом. Их тогда не смогут найти, просто из-за того, что не будут знать, где искать. «Ползти. Только ползти», - Каме перебирал замерзшие руки и ноги, постоянно поправляя и держа то и дело сползающего Джина. – «Джи, если бы ты только был в сознании, мне было бы гораздо проще». Тут Каме наткнулся на ступеньку дома, засыпанную снегом. «Наконец-то», - Каме из последних сил поднялся на ноги, зашел в домик и затащил туда Джина, уложив на единственную кровать. Хорошо, что эти домики не закрывают, так как путников часто могла застать метель в горах. Каме скинул промокшую куртку, негнущимися пальцами кинул дрова в камин и зажег огонь. Потом подошел к Джину, снял с него всю мокрую одежду и завернул в несколько одеял, чтобы согреть. Каменаши не обращал внимания на то, что сам замерз, что одежда была мокрой. Для него в этот момент было это неважно. Был важен Джин. Он потер замерзшие руки, согревая, и начал лазить по ящикам. Там должна быть еда. Он нашел консервы. «Хоть это радует», - и начал готовить пищу. Через какое-то время Каме подошел к Джину и увидел, что того трясет. Каме начал лихорадочно искать по домику какие-нибудь медикаменты. Они вскоре нашлись. Каме приклеил к горячечному лбу охлаждающий пластырь и сел рядом с Джином. Он то и дело его раздевал или одевал, убирал влажную испарину с тела, держал за руку, когда в бреду Аканиши просил, приносил пить, кормил бульоном, забывая о себе. Он не смыкал глаз всю ночь и следующий день, пока продолжалась метель. Каме чувствовал, что его знобило, клонило в сон, но приказал себе не болеть. Он продержался до того момента, когда их нашел Пи в домике, и даже всю болезнь Джина. Каме не отходил от него ни на шаг, виня в его болезни себя.
- Казу, - Пи подошел к сгорбившемуся другу и тронул за плечо. – Иди, отдохни. Я посижу с ним.
- Нет, - Каме покачал головой. – Пи, это я виноват в том, что он заболел… Значит, и буду рядом с ним сидеть, - Каме зашелся в приступе кашля. Он был сухим, лающим, заставлял задыхаться.
- Казу, ты весь горишь. Тебе надо прилечь.
- Пи, прошу, уйди, - перед глазами начало плыть. Он тряхнул головой, отгоняя муть. Пи только покачал головой и вышел. Каме же продолжал сидеть рядом с Джином и держать того за руку…
Солнечные лучи бегали по лицу, заставляя открыть глаза. Джин оглядел потолок, потом перевел взгляд на сидящего рядом с ним Казую и улыбнулся.
- Доброе утро, солнышко, - улыбка в ответ. – Наконец-то ты открыл глаза.
- И сколько я так спал? – в горле першило. Джин с трудом сглатывал.
- Несколько дней, - на Джина смотрели раскосые глаза Каме. Но в них больше не было искрящихся смешинок. Улыбка получилось вымученной, хоть и доброй. Под глазами залегли тени. Лицо осунолось.
- Казу…
- Ты, наверное, хочешь пить и есть. Я сейчас принесу, - только теперь Джин понял, что голос у Каменаши тихий и сиплый. Он увидел, как Каме тяжело поднялся и направился к двери.
Тут перед глазами у Каме все поплыло, закружилась, завертелась обстановка. Он сделал шаг, качнулся, схватился за дверную ручку. Попытался открыть дверь, дернул на себя, снова пошатнулся. Комната не переставала кружится. В горле все пересохло. На глаза надвинулась темнота. Каме отступил назад, почувствовал, как ноги стали ватными и не стали его держать. Каменаши начал падать в пустоту. Он только услышал встревоженный крик Джина:
- Казу! – и перед тем как окончательно провалиться в пустоту, почувствовал, как его подхватили сильные руки…
Джин открыл глаза. Последнее, что он помнил, это когда он был на программе, и к нему приближалась расплывчатая фигура. Как оказался дома, Аканиши не знал. Джин закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Все тело ломило. Он чувствовал сильную слабость и жар. Через какое-то время пришло неясное воспоминание: прикосновение к губам, как легкое дуновение ветерка, сильные руки, которые держали и не отпускали, холодная влага на груди, и едва уловимый, очень знакомый запах. Джин снова открыл глаза. Он услышал шипение, которое доносилось из кухни, и почувствовал запах еды:
- Казу! – Аканиши быстро откинул одеяло и резко вскочил с кровати. Комната поплыла под ногами. Он слегка тряхнул головой, отгоняя головокружение, и медленно, неуверенно двинулся на кухню. Там он увидел парня, который сильно наклоняясь над сковородкой, тушил овощи.
- Казу, - еле слышно прошептал Джин. Но его услышали.
- Что? – к Аканиши повернулся Ямашита в фартуке и с палочками во рту. Видимо он пробовал на вкус свою стряпню.
- А где Казу? – Джин был несколько растерян.
- Джи, его здесь не было, - устало произнес Ямапи. Повернулся, выключил плиту, закрыл крышкой сковородку и подошел к Аканиши, кладя ему на лоб руку. – У тебя все еще температура. Зачем встал с кровати? Я бы здесь закончил и пришел к тебе.
- Казу… Где Казу? Он был здесь… Я знаю! – Джина начало трясти. По лицу потекли слезы.
-Джи, - Пи притянул его к себе и начал гладить по голове, спине. – Успокойся. Каме здесь не было. Тебе приснилось.
- Нет, - Джин, захлебываясь слезами, покачал головой. – Нет… Он был здесь. Ты врешь… Казу, был здесь. Я знаю… Я чувствовал…
- Джи, пойдем, я отведу тебя в спальню, - Пи обхватил за плечи, довел до кровати и уложил, укрывая одеялом. – Джи… Все хорошо, - Ямапи провел по влажным волосам, по лицу рукой, стирая слезы. – Его здесь не было. Правда. Все это время, когда ты был в беспамятстве, был с тобой я.
- Но…
- Джи, я не понимаю, почему ты так поступил. Но… Каме тебя любит и примет назад.
- Я не могу, - Джин отвернулся. – Я обещал.
- Что?
- И к тому же Казу меня обратно не примет… Он предупреждал, если однажды его брошу, то дороги назад не будет.
- Глупости все это.
- Нет… Казу держит слово. Я знаю…
- Джи, ты делаешь себе только больнее. Ты же любишь Казую… Ты заставляешь страдать Каме, так как он тоже тебя любит. Зачем все это?
- Из-за обещания… Я принял решение давно, и теперь отступать не намерен.
- Сколько еще ты будешь упрямиться? – Джин не ответил. Пи с тяжелым вздохом встал с кровати. – Я принесу тебе поесть. Потом примешь лекарства, - Ямапи вышел из спальни, тихо прикрыв дверь.
Нишикидо ехал домой. По дороге он включил радио и слушал, что там передают. Он так следил за тем, что делалось в мире. «Всегда надо быть готовым ко всему», - думал Рё, слушая очередное сообщение об экономике страны. Тут запиликал телефон. «Тегоши. Что ему нужно?». Нишикидо нехотя поднял трубку.
- Алле, - протянул он.
- Рё!!! Срочно приезжай!!! Успокаивай этого психа!!!
- Что? Тего, ты чего такого обкурился?
- Ничего. Ай!!!
- Тего, что там у тебя происходит? Кого успокаивать?
- Пииииииии!!!
- А что не так?
- Он до меня домогается!!!
- Тего, иди сюда… Поцелуй меня, - послышалось на том конце провода.
- Пи!!! Уйди от меня!!! Ай!!! Не трогай меня!!!
- Офигеть.
- Тего, я просто попросил, чтобы ты меня приласкал. Неужели так сложно?
- Рё!!! Приезжай быстрее!!! – послышались гудки.
- Ксо!!! – Нишикидо резко крутанул руль, не обращая внимание на едущие машины, и поехал в противоположную сторону…
Он припарковал машину рядом с домом Ямашиты. Быстро взбежал по лестнице, не став ждать лифт, и ворвался в квартиру. В гостиной он увидел следующую картину: Тего лежал на диване, прижатый к нему навалившемся Ямапи, который самозабвенно целовал шею Юи. Нишикидо подошел, оторвал Томо от Тегоши и кинул на кресло.
- Тего, с тобой все в порядке? – спросил Рё. Юю всего трясло. Он неуверенно кивнул. – Ну и славненько, - повернулся к Пи, который дотянулся до бутылки текилы и пил ее уже из горла. – И что тут такое происходит? Ты что с ума сошел?
- Пи, может, хватит пить? – робко спросил Юя.
- Тего, я… Прости, - он со всего размаху кинул пустую бутылку о стену. И проследил взглядом, как она разбилась в дребезги. – Я больше так не могу!!! – Пи схватился за голову, практически вырывая из себя волосы.
- Что случилось? – Рё присел рядом с ним на подлокотник и легонько потрепал по голове.
- Ты видел Джина? С каждым днем он удаляется все дальше, погружаясь в себя, отстраняясь от окружающих, от мира в целом. Казуя… Это отдельная история. Он исчезает, растворяется на глазах… Я все это вижу и ни чем не могу помочь… Я бесполезен, как друг… как лучший друг… Еще эти постоянные репетиции, программы, подготовки к концерту… Еще она… Она так близко, и в то же время далеко. Вот, - Пи вытягивает вперед руку и смотрит куда-то вдаль, - протяни руку, дотронься… Кажется, что можно почувствовать ее тепло, ее свет, но ощущаешь только пустоту. Она просачивается сквозь пальцы, словно туман, оседая холодом на пальцах… Я вижу ее, слышу ее голос, ее смех. Но… Она улыбается не для меня… смеется не для меня… ее взгляды направлены не на меня. Она словно меня не видит. Я больше так не могу!!! Не могу… Я потихоньку схожу с ума. Пытаюсь разорваться на маленькие кусочки, чтобы дать каждому частичку себя, согреть, приободрить… Но на самом деле мое сердце рассыпается…
- Забудь.
- Рё, ты бы смог забыть Татцую? Отпустить его? Вырвать любовь из сердца?
- Нет.
- Вот и я не могу, - по лицу Пи текли слезы. Он обхватил себя руками, пытаясь согреть, удостовериться, что еще может чувствовать самого себя. – Знаете, я ведь раньше не верил в любовь с первого взгляда, смеялся над этим чувством… Теперь она смеется надо мной. Я предпочитал, чтобы меня любили, но сам я ничего подобного не ощущал… Но когда я увидел Мари, то мое сердце забилось чаще.
- Пи, если не хочешь говорить, не говори, - сказал Тегоши. В его глазах блестели слезы. – Это больно… и слишком жестоко вспоминать для израненного сердца.
- Она шла по улице в нежно - голубом платье. На ее лице сияла искренняя улыбка. Мари легко огибала текущую на нее толпу. Тут в толпе стало кому-то плохо. Человек схватился за сердце, согнулся, начал хватать ртом воздух. Со всех сторон его обтекала безликая толпа. Никому не было дела до этого несчастного. Тут тонкая рука легла на плечо. Девушка участливо заглянула в лицо человеку и спросила: «Вам плохо? Пойдемте со мной». Она перевела его через дорогу, о чем-то с ним поговорила, потом из сумочки достала какую-то таблетку, протянула ее и дала запить. Мари подождала, пока несчастному станет лучше, поклонилась и пошла дальше. Не знаю, что меня тогда толкнуло, но… Я превратился в сталкера. Шел за ней все это время, следил. Она купила леденец и пошла дальше, крутя его в руке. Девушка увидела плачущего мальчика лет пяти, подошла к нему и потрепала по головке. «Что случилось? Кто тебя обидел?» - ребенок показал. – «Будь мужчиной, умей прощать, не обижаться и терпеть боль». Она дала ему леденец, потрепала по головке, улыбнулась. Мальчик сначала был растерян, а потом улыбнулся в ответ… Начинался дождь. Я застал ее стоящей на мосту. Она смотрела на небо, держась за поручни. Мари стояла и плакала. Ее слезы смешивались с дождем… Потом я узнал, что у нее умерла мать, отец не смог ее спасти и погрузился полностью в работу. Она же уехала в Японию из Англии, чтобы все забыть и научиться жить заново… Тогда я впервые полюбил… полюбил так сильно, что до сих пор не могу вырвать ее из своего сердца.
- Так в чем дело? – Рё посмотрел на Пи.
- Что?
- Если ты ее любишь, она тебя. Что вам мешает быть вместе?
- Джонни не позволит, - Пи тяжело вздохнул, поднялся и шатающейся походкой направился к бару.
- Пи, тебе хватит, - Тегоши обнял Ямапи со спины, не давая сделать шаг.
- Прячьтесь, конспирируйтесь… Можно придумать много способов, чтобы быть вместе.
- Я не уверен, что она меня любит, - тихо прошептал Пи.
Рё сидел на диване переключал каналы. Он никак не мог выбрать канал, да и не нужно было. Нишикидо бросил свой взгляд на часы.
- Полночь… Ксо! Его все нет. Где он шляется? – Рё не хотел признаваться, что волнуется. Обычно Татцуя опаздывал максимум на полчаса. А тут… - Хотя бы позвонил, что не придет. – Нишикидо набрал номер телефона. В трубке услышал безразличный, механический голос. – Не доступен. Ксо! Что это значит? – от двери раздался звонок. Нишикидо подпрыгнул, как ошпаренный и бросился к двери. Он с размаху открыл ее и еле успел поймать падающего Уэду, прислоняя к двери. Его пальто было все изрезано и в крови. – Химе, - Нишикидо был в шоке.
- Рё, - еле слышно произнес Татцуя. – Прости… Я опоздал.
- Ч…что случилось? – язык не слушался от потрясения.
- Они… они приняли меня за девочку… Я отбивался… Их… их было слишком много. Я еле вырвался, - тяжелое и прерывистое дыхание.
- Только не теряй сознание, - но Уэда уже его не слушал. Глаза закрылись, и он начал медленно оседать на пол. Нишикидо подхватил Татцую на руки и отнес в комнату, аккуратно уложив на кровать. Он осторожно снял с него пальто. Рубашка была вся в крови, которая засохла и превратилась в сплошную корку.
- Ксо! Что делать? – паника. Рё метался по комнате, не зная, куда себя деть, куда звонить и вообще, как себя вести в подобной ситуации. – Надо позвонить в скорую… Нет. Узнают журналисты. Нельзя… Врачам Je. Тогда узнает Джонни… Девушка, которую любит Пи… Надо позвонить ему… Нет, нельзя. Я только сделаю ему больнее… Казу. Точно! У него есть ее телефон. И Казу доверяет ей. Значит, и я могу, - Нишикидо начал лихорадочно набирать номер Каменаши. Несколько раз он ошибался. Руки дрожали. Наконец у него получилось. В трубке гудки. – Ну же, Казу, возьми трубку, пожалуйста, - Рё мерил спальню шагами, ходя туда-сюда.
- Да, я слушаю, - тихий голос.
- Наконец-то! – Нишикидо не мог сдержать своей радости. – Казу, я тебя разбудил?
- Нет, - через какое-то время. Рё услышал какие-то булькающие звуки, потом шум воды. – Рё, что случилось?
- Можешь позвонить… Ксо! Как ее? А! Мари… Можешь позвонить Мари и попросить ее приехать ко мне? Срочно надо!!!
- Хорошо. Жди, - гудки.
Время тянулось бесконечно долго. Нишикидо не мог найти себе места, то подходя к входной двери, то возвращаясь к Уэде, садясь рядом. Наконец раздался звонок. Рё рванул к двери.
- Что так долго?!
- Не кричите, пожалуйста, - Мари пыталась восстановить дыхание. – Десять минут прошло после того, как мне позвонил Казу. Я нарушила все правила дорожного движения, какие могла, - Мари шла за летящим Рё и несла большой чемодан. – Ух, ты! – больше она ничего не смогла сказать.
- Э?
- Принесите ножницы, полотенце и воду. А лучше всего позвоните в скорую.
- Нет, - твердо сказал Рё, беря себя в руки. – Я сейчас все принесу.
Пока он ходил за всем необходимым, Мари раскрыла чемодан и разложила там то, что ей могло понадобиться.
- Вот, я принес. Что мне делать?
- Пока сидеть и не мешать, - Мари намочила полотенце и начала размягчать кровяную корку. Потом срезала рубашку, и вымыла от крови тело Татцуи. – Дел непочатый край…
Нишикидо сидел и смотрел, как Мари собирала капельницу, потом ввела иглу в вену:
- Держи, - Она всучила ему флакон с чем-то. – Поработаешь держалкой.
Затем Мари достала нитки, закругленную иглу. Нишикидо наблюдал, как она зашивает большую рану на боку Татцуи. Ему казалось, что она делает это слишком медленно. Конечно, при виде крови и того, чем занималась девушка, ему становилось дурно. Но Нишикидо сжал зубы и приказал себе смотреть. А вдруг что-то пойдет не так?
- Как вы можете так спокойно вести себя в подобной ситуации?
- К этому привыкаешь, даже к смерти.
- А, - Рё перевел взгляд на чемодан.
- Всегда вожу с собой, так как не знаю, что мне может понадобиться в тот или иной момент. Даже набор для трепанации черепа… Правда он у меня в машине остался. Так что я своеобразная мини скорая помощь.
- Ясно… А с Химе все будет в порядке?
- Да, - Мари закончила еще с одним порезом. Было все так сделано аккуратно и четко, что Нишикидо начал уважать эту девушку.
- А…
- Прежде всего, я хирург, а уже потом человек. И как уважающий себя хирург, я могу заштопать любую рану.
- Но вы, же нейрохирург, - Нишикидо пытался разговором отвлечь себя от созерцания бескровного Уэды.
- Ну и что с того? Если вам интересно, я могу даже проводить некоторые операции на сердце благодаря моему папочке… Так, я зашила и обработала все раны, но шрамы все равно останутся, особенно эта на боку. Думаю, придется делать пластику… И вам лучше обратиться в полицию и в клинику, - Мари поймала твердый взгляд Нишикидо. Он был бледен, беспокойство читалось на его лице, но также непреклонен. Девушка посмотрела на время. Прошел почти час. За это время она произвела несколько внутривенных капельных вливаний, сделала все возможное, что только могла в сложившейся ситуации. – Ладно, это не мое дело. Черт! А тут кровь откуда? – она дотронулась сначала до постели, которая была пропитана кровью, потом до брюк. – И притом на внутренней поверхности бедер.
- Что? – Нишикидо побледнел еще сильнее, сжал флакон так сильно, что он разлетелся на мелкие кусочки. В его глазах была смесь страха, беспокойства, злобы и паники.
- Осторожно, - Мари схватила его за руку, быстро удалила осколки и перебинтовала руку. Вручила новый флакон. Она разрезала брюки и смыла кровь. – А тут как оказался порез? – Мари принялась за дело. – Успокойтесь. Дышите глубоко и размеренно. Возьмите, наконец, себя в руки, - голос был тихий, монотонный и успокаивающий одновременно. И Рё подчинился ему. Он не заметил, как девушка все закончила. – Я сделала все, что могла: зашила раны, восстановила потерянную жидкость. – Она выставила на столик какие-то флакончики, ампулы, таблетки, что-то начеркала на листке бумаги. – Здесь все написано, что и как делать, даже нарисовано. Но лучше всего, если вы обратитесь в клинику или наймете медсестру, чтобы она делала необходимые процедуры.
- Угу, - Рё был потрясен.
- Давайте сменим белье.
- Что?
- Не будет же он спать на всем этом безобразии, - Мари показала на окровавленное постельное белье, которое было смято и покрыто корками. Рё оттаял и принес чистое. Они вместе поменяли постельное белье, осторожно уложили на него Уэду. Нишикидо бережно накрыл его одеялом, поцеловал в бледный лоб и пошел провожать Мари.
- Извините, что я потревожил вас в такой час.
- Ничего страшного. Это моя работа, - она слабо улыбнулась. – Всего хорошего.
- Мари-сан, можно вас спросить?
- Да? – Мари повернулась, стоя у дверей.
- Вы любите Пи?
- Теперь это не имеет никакого значения.
- Но…
- Я же сказала, что ко всему привыкаешь. Даже к смерти… смерти близких и дорогих людей. Точно также, как и к исчезновению всяких чувств. Чаще всего хоронишь их глубоко в сердце, не давая вырваться на волю и причинять боль. Это тоже смерть, только в совершенно другом роде…
- Мари-сан.
- Зовите меня просто Мари.
- Рё, - Нишикидо тепло улыбнулся. – Спасибо вам за помощь. Я у вас в долгу.
- Берегите того, кого любите всем сердцем, и никогда не отпускайте. Иначе потом будете жалеть… Страшнее всего возникающая пустота, после потери дорогого вам человека. До свидания, - Мари развернулась и пошла к ступеням, чтобы спуститься на первый этаж. Лифт не работал.
- Он тоже вас любит! – Крикнул Нишикидо, прежде чем закрыть дверь.
Рё вернулся к Уэде, лег рядом с ним. До сих пор у Нишикидо стучало сердце, готовое вырваться из груди. Он смотрел в измученное, бледное лицо, потом провел рукой по нему, убирая волосы. Только теперь, Рё понял, как сильно любит свою принцессу. Он осознал это буквально несколько часов назад, когда чуть не потерял. Нишикидо все лежал и смотрел, ловя каждый спокойный, глубокий вдох. Только теперь Рё осознал, что Уэда спит, что ему больше ничего не угрожает. Только теперь он понял, что будет бороться до конца за своих друзей, за девушку, пришедшую ему на помощь, за Химе, за всех тех, кто ему дорог. Нишикидо больше не хотел испытать такого чувства, что испытал сейчас. Поэтому он приложит все силы, чтобы защитить всех, кого любит.
- Я больше никуда тебя не отпущу. Ты мой, - Рё наклонился и нежно коснулся бледных и холодных губ Уэды. – Ты моя единственная и единственная любовь, Химе. И я не хочу тебя потерять…
Часть 9
Уважаемые читатели! Наш автор создал свой дневник и, начиная с этой главы, продолжение данного фика будет выкладываться там. Приносим свои извинения за неудобства!
ссылка на дневник: www.diary.ru/~odze-san/
Тексты выложены подругому, но вы разберетесь быстро. Новые части будут оформлены вот так: читать дальше - новый фрагмент
Автор: О-дзе-сан
Бета: esteressа
Жанр: романтика, ангст
Пейринг: Акаме
Фандом:Je
Статус:Не закончен
Часть 7
Рё пришел домой за полночь. Тихо открыл дверь ключом и прошел в прихожую. Что-то хрустнуло под ногами.
- Ксо! - он включил свет. Зеркало разбито вдребезги, на полу лежат осколки с капельками крови. - Что тут произошло?
Нишикидо аккуратно снял ботинки, надел тапочки, вытряхнув из них осколки, и прошел в комнату. Было темно и тихо. Шторы задернуты. Он включил свет. На диване сидел Уэда, притянув колени к подбородку, и смотрел в одну точку.
- Химе? - в ответ тишина. - Химе, я вернулся, - осторожно начал подходить к нему Рё.
- Вижу…
- Что случилось? - Нишикидо нежно потрепал волосы. Они были такими мягкими, гладкими и пахли свежестью.
- Не трогай меня! - Татцуя вскочил с дивана и уставился на Нишикидо. В его глазах перемешались боль и бешенство.
- Химе? Что случилось?
- Хм… Он еще спрашивает, - Татцуя обогнул диван, подошел к Рё и врезал тому в челюсть. Нишикидо не удержался на ногах, перелетел через диван и упал на пол.
- М-дя. Напомни в следующий раз тебя не злить. Кстати, из-за чего весь сыр бор?
- Не притворяйся, как будто ничего не знаешь! - Уэда подошел к уже вставшему Рё и снова ударил. Нишикидо увернулся. Но сразу второй удар в живот застал его в расплох. Рё согнулся пополам, хватая воздух. - Ты говорил, что любишь меня! Что тебе, кроме меня никто не нужен!
- Химе, я…
- Я все видел, Рё! Хватит притворяться! Никакой любви не было! - Татцуя стал отступать от Нишикидо. - Ты просто играл мной! Я для тебя был всего лишь любимой игрушкой!
- Химе, - Рё увидел, что в красивых глазах Уэды заблестели слезы. Татцуя, не обращая внимания на Нишикидо, развернулся и вылетел из комнаты. Рё секунду соображал и выбежал следом за Уэдой. - Химе, стой!!! - Он поймал его уже на лестничной клетке и прижал к стене. - Я действительно люблю тебя!!! Прости, что никогда не говорил об этом… Но вставать на колени не буду.
- Врешь, - он снова ударил Рё, вырвавшись из захвата. - Как и всегда врал! - Снова удар. Сначала Нишикидо не уворачивался. Потом ему все это надоело. Он перехватил удар Татцуи, открыл дверь и впихнул в квартиру.
- Как же меня все бесит! - он получил снова ощутимый удар. Уэда занес руку. Ре схватил ее, затем навалился всем телом, не давая пространства для маневра. Он смотрел на распластавшегося по стене Татцую. Уэда отвернулся, так как больше не мог смотреть в черную бездну глаз Нишикидо. Челка закрыла глаза. - Ну, нет. Так не пойдет, - прошипел Рё. Другой рукой взял за подбородок и повернул лицо к себе. Мгновение смотрел на вырывающегося Уэду и страстно поцеловал. Татцуя задергался, пытаясь вырваться. Потом постепенно затих, давая возможность спокойно себя целовать. - Успокоился? - спросил Рё, ухмыльнувшись, и снова заработал удар по лицу. - Химе, - укоризненный взгляд. Он поймал снова руку и только теперь заметил, что она вся в порезах. - Прости, - он начал целовать ранки, посасывать их.
- Отцепись от меня. Ты мне противен.
- Химе, - Рё не дал вырваться Татцуе. Он легко сграбастал его на руки, потом перекинул через плечо. - А ты тяжелый.
- Отпусти меня.
- Ты моя принцесска!
- Рё! - Нишикидо получил ощутимый пинок по спине.
- Знаешь, Химе, я знаю куда более действенный способ решать все проблемы, - Рё хищно улыбнулся и понес свою драгоценность в спальню…
Часть 8
Всю ночь Каме не мог сомкнуть глаз. Он все сидел и смотрел на Джина. Каменаши прощался с ним навсегда. Он не знал, что готовит ему утро, день, вечер, ночь. И каждый раз проживал их так, как будто живет в последний раз. Казуя также знал, что, если взбредет в голову Баканиши, то тот сделает все до конца. А жаль… Можно было бы все исправить. Хотя… Зачем? Все равно уже ничего не исправить и не вернуть назад. Те времена прошли… Каме еще раз посмотрел на заснувшего Джина, тяжело вздохнул, встал с кровати и подошел к окну. Там он увидел просыпающийся Токио. Люди куда-то спешили, напоминая муравьёв - трудоголиков, а сам Токио – большой муравейник. Каме снова кинул взгляд на Аканиши. Он был похож на маленького ангелочка, который внезапно заболел. Волосы были влажные от пота, лицо блестело, глаза закрыты, губы слегка приоткрыты. Сам он лежал, откинувшись на подушку, и спал. Веки слегка подрагивали, что свидетельствовало о том, что ему что-то снится. Джин зашевелился и скинул одеяло на пол. Казуя тихо подошел и укрыл его, проведя рукой по его лицу, убирая прилипшие прядки волос. Аканиши что-то прошептал во сне. Казу не удержался и провел по его губам рукой. Затем наклонился и нежно поцеловал его. Это нельзя было назвать поцелуем. Скорее всего – прикосновение, такое мимолетное и поверхностное. Со стороны бы показалось, что Каменаши вдыхает в него частичку себя или забирает, таким образом, дыхание Джина.
- Прости, - тихо прошептал Каменаши и снова отошел к окну. Он прислонился лбом к окну и начал вглядываться вдаль. За окном шел мелкий дождь. Небо было серым и тяжелым. Оно нагоняло тоску и тихую, едва заметную грусть, которая нещадно щемила сердце. Каме закрыл глаза и мысленно вернулся в тот далекий день, такой же, как и сейчас:
- Напомни мне в следующий раз, чтобы я никогда больше не соглашался выполнить любое твое желание, - Аканиши недовольно надул губки. – Все, больше я никуда не пойду.
- Джи, не ной.
- Я домой хочу!!! Там тепло, сухо и есть еда. Еда! Слышишь?
- Джи, не кричи. Мы же в горах, - Каме устало потер переносицу. – Татцуя и Рё давно, наверное, вернулись, - печальный вздох.
- Ну, да. С их-то темпами. И куда они так полетели?
- Зато они увидели вершину. А я с тобой так здесь и застряну, - печальный взгляд наверх. Там скрывалась за темными облаками белая вершина гор. Здесь светило солнце, золотя снег, который хрустел под ногами. Каме окинул взглядом все великолепие и застыл, смотря на раскинувшийся перед ним пейзаж. Малочисленные елки дополняли картину величественности и гордого спокойствия. Они были припорошены белым серебром, которое так и искрилось в лучах солнца.
- Зато Пи с Юей в тепле и с едой!
- Джи, прекрати! Надо было брать с собой Пи! Он хотя бы не ныл.
- Ах, так! – Джин скатал большой снежок и запустил им в Казую. Попал в спину. Каме не удержался на ногах от толчка и упал в сугроб, полностью в него проваливаясь. – Казу, прости! – Джин подбежал к тому месту, где утонул Каменаши. Он присел на корточки, так распределяя вес, чтобы не провалиться самому. Каме внизу завозился и поднялся. Аканиши протянул ему руку и помог вылезти. – Казу, прости, - виноватый взгляд.
- Ничего, - Каме отряхивал себя от снега.
- Давай помогу.
- Не надо. Пошли быстрее. Я хочу подняться на вершину горы до метели.
- А может не надо?
- Все, Джи, ты мне надоел! Возвращайся обратно. А я пойду дальше, - Каменаши развернулся и начал подниматься в гору. Он больше не обращал на нытьё Аканиши, который остался стоять на месте.
- Казу, подожди! Не бросай меня одного! – Видимо Аканиши надоело стоять и мерзнуть. Он догнал Каменаши и пошел рядом с ним. Поднимались они долго. Солнце пропало. Небо заволокло низкими серыми тучами. Посыпал мелкий снежок. – Казу, долго еще? – Каменаши не обратил на него внимания. – Эй! – Джин подбежал к медленно бредущему впереди Каме и развернул его к себе. Снег падал на его волосы, лицо и таял, застывая маленькими капельками на губах. Глаза Каменаши лихорадочно блестели. Губы были синими. Его всего трясло. – Ты же замерз! Ксо! Что теперь делать?
- Ме…т…тель на…начи…на…нает…ся, - у Каме зуб на зуб уже не попадал.
- Придурок! Вижу.
- З…здесь есть не…непода…леку до…мик. В…в нем мож…но укрыть…ся.
- Куда идти?
- Т…туда, - Каме махнул рукой, указывая направление. Джин схватил того за локоть и потащил.
- Точно придурок! И зачем надо было сюда тащиться? Сейчас сидели бы спокойно дома, пили горячий чай, пели под гитару. Нет, ему, видите ли, приспичило тащиться в горы, посмотреть на вершину. Он же боится высоты… Уму непостижимо, - бурчал себе под нос Джин. Метель усиливалась. Выл протяжно ветер, сгибая ели. Снег слепил глаза. Невозможно было идти. – Ксо! Где этот домик? – Джин сам порядком замерз.
Ветер пронизывал насквозь. Аканиши шел впереди, заслоняя дрожащего Каменаши. Ветер срывал с веток комья снега и кидал в лицо, пригибал деревья к земле. Тут Аканиши услышал какой-то рокот, сильный и протяжный звук. Он поднял голову и увидел, как на них несется большой ком снега. Джин резко развернулся, прыгнул и толкнул Каме, который мягко приземлился в сугроб. Ком прошел рядом с ним, погребая под большим слоем снега Аканиши. Гул затих. Каме еле поднялся, отряхнулся и огляделся вокруг. Джина нигде не было видно. Тут он увидел некоторое шевеление вокруг себя. Оно поднимало небольшое количество снега вверх. Снежинки кружились и опадали снова. Помимо этого снег валил с небес, еще больше засыпая. Каме упал на колени и начал замерзшими руками выкапывать Джина. Он быстро откидывал снег, снова набирал целые пригоршни, и так все время, пока не вытащил замерзшего Аканиши.
- Джи, - Каме взвалил себе на плечи достаточно тяжелого Аканиши и потащил. Сначала он тихо брел, пытаясь определить направление к домику. Шаг за шагом он все ближе приближался к цели. Потом силы начали его оставлять. Джин упал. Каменаши снова закинул его на плечи и попытался встать. Упал. Снова встал. Сделал шаг. Упал. Каме замерз, устал, но продолжал ползти медленно, уверенно. Он прекрасно знал, если остановится, то они замерзнут и будут погребены под снегом. Их тогда не смогут найти, просто из-за того, что не будут знать, где искать. «Ползти. Только ползти», - Каме перебирал замерзшие руки и ноги, постоянно поправляя и держа то и дело сползающего Джина. – «Джи, если бы ты только был в сознании, мне было бы гораздо проще». Тут Каме наткнулся на ступеньку дома, засыпанную снегом. «Наконец-то», - Каме из последних сил поднялся на ноги, зашел в домик и затащил туда Джина, уложив на единственную кровать. Хорошо, что эти домики не закрывают, так как путников часто могла застать метель в горах. Каме скинул промокшую куртку, негнущимися пальцами кинул дрова в камин и зажег огонь. Потом подошел к Джину, снял с него всю мокрую одежду и завернул в несколько одеял, чтобы согреть. Каменаши не обращал внимания на то, что сам замерз, что одежда была мокрой. Для него в этот момент было это неважно. Был важен Джин. Он потер замерзшие руки, согревая, и начал лазить по ящикам. Там должна быть еда. Он нашел консервы. «Хоть это радует», - и начал готовить пищу. Через какое-то время Каме подошел к Джину и увидел, что того трясет. Каме начал лихорадочно искать по домику какие-нибудь медикаменты. Они вскоре нашлись. Каме приклеил к горячечному лбу охлаждающий пластырь и сел рядом с Джином. Он то и дело его раздевал или одевал, убирал влажную испарину с тела, держал за руку, когда в бреду Аканиши просил, приносил пить, кормил бульоном, забывая о себе. Он не смыкал глаз всю ночь и следующий день, пока продолжалась метель. Каме чувствовал, что его знобило, клонило в сон, но приказал себе не болеть. Он продержался до того момента, когда их нашел Пи в домике, и даже всю болезнь Джина. Каме не отходил от него ни на шаг, виня в его болезни себя.
- Казу, - Пи подошел к сгорбившемуся другу и тронул за плечо. – Иди, отдохни. Я посижу с ним.
- Нет, - Каме покачал головой. – Пи, это я виноват в том, что он заболел… Значит, и буду рядом с ним сидеть, - Каме зашелся в приступе кашля. Он был сухим, лающим, заставлял задыхаться.
- Казу, ты весь горишь. Тебе надо прилечь.
- Пи, прошу, уйди, - перед глазами начало плыть. Он тряхнул головой, отгоняя муть. Пи только покачал головой и вышел. Каме же продолжал сидеть рядом с Джином и держать того за руку…
Солнечные лучи бегали по лицу, заставляя открыть глаза. Джин оглядел потолок, потом перевел взгляд на сидящего рядом с ним Казую и улыбнулся.
- Доброе утро, солнышко, - улыбка в ответ. – Наконец-то ты открыл глаза.
- И сколько я так спал? – в горле першило. Джин с трудом сглатывал.
- Несколько дней, - на Джина смотрели раскосые глаза Каме. Но в них больше не было искрящихся смешинок. Улыбка получилось вымученной, хоть и доброй. Под глазами залегли тени. Лицо осунолось.
- Казу…
- Ты, наверное, хочешь пить и есть. Я сейчас принесу, - только теперь Джин понял, что голос у Каменаши тихий и сиплый. Он увидел, как Каме тяжело поднялся и направился к двери.
Тут перед глазами у Каме все поплыло, закружилась, завертелась обстановка. Он сделал шаг, качнулся, схватился за дверную ручку. Попытался открыть дверь, дернул на себя, снова пошатнулся. Комната не переставала кружится. В горле все пересохло. На глаза надвинулась темнота. Каме отступил назад, почувствовал, как ноги стали ватными и не стали его держать. Каменаши начал падать в пустоту. Он только услышал встревоженный крик Джина:
- Казу! – и перед тем как окончательно провалиться в пустоту, почувствовал, как его подхватили сильные руки…
Джин открыл глаза. Последнее, что он помнил, это когда он был на программе, и к нему приближалась расплывчатая фигура. Как оказался дома, Аканиши не знал. Джин закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Все тело ломило. Он чувствовал сильную слабость и жар. Через какое-то время пришло неясное воспоминание: прикосновение к губам, как легкое дуновение ветерка, сильные руки, которые держали и не отпускали, холодная влага на груди, и едва уловимый, очень знакомый запах. Джин снова открыл глаза. Он услышал шипение, которое доносилось из кухни, и почувствовал запах еды:
- Казу! – Аканиши быстро откинул одеяло и резко вскочил с кровати. Комната поплыла под ногами. Он слегка тряхнул головой, отгоняя головокружение, и медленно, неуверенно двинулся на кухню. Там он увидел парня, который сильно наклоняясь над сковородкой, тушил овощи.
- Казу, - еле слышно прошептал Джин. Но его услышали.
- Что? – к Аканиши повернулся Ямашита в фартуке и с палочками во рту. Видимо он пробовал на вкус свою стряпню.
- А где Казу? – Джин был несколько растерян.
- Джи, его здесь не было, - устало произнес Ямапи. Повернулся, выключил плиту, закрыл крышкой сковородку и подошел к Аканиши, кладя ему на лоб руку. – У тебя все еще температура. Зачем встал с кровати? Я бы здесь закончил и пришел к тебе.
- Казу… Где Казу? Он был здесь… Я знаю! – Джина начало трясти. По лицу потекли слезы.
-Джи, - Пи притянул его к себе и начал гладить по голове, спине. – Успокойся. Каме здесь не было. Тебе приснилось.
- Нет, - Джин, захлебываясь слезами, покачал головой. – Нет… Он был здесь. Ты врешь… Казу, был здесь. Я знаю… Я чувствовал…
- Джи, пойдем, я отведу тебя в спальню, - Пи обхватил за плечи, довел до кровати и уложил, укрывая одеялом. – Джи… Все хорошо, - Ямапи провел по влажным волосам, по лицу рукой, стирая слезы. – Его здесь не было. Правда. Все это время, когда ты был в беспамятстве, был с тобой я.
- Но…
- Джи, я не понимаю, почему ты так поступил. Но… Каме тебя любит и примет назад.
- Я не могу, - Джин отвернулся. – Я обещал.
- Что?
- И к тому же Казу меня обратно не примет… Он предупреждал, если однажды его брошу, то дороги назад не будет.
- Глупости все это.
- Нет… Казу держит слово. Я знаю…
- Джи, ты делаешь себе только больнее. Ты же любишь Казую… Ты заставляешь страдать Каме, так как он тоже тебя любит. Зачем все это?
- Из-за обещания… Я принял решение давно, и теперь отступать не намерен.
- Сколько еще ты будешь упрямиться? – Джин не ответил. Пи с тяжелым вздохом встал с кровати. – Я принесу тебе поесть. Потом примешь лекарства, - Ямапи вышел из спальни, тихо прикрыв дверь.
Нишикидо ехал домой. По дороге он включил радио и слушал, что там передают. Он так следил за тем, что делалось в мире. «Всегда надо быть готовым ко всему», - думал Рё, слушая очередное сообщение об экономике страны. Тут запиликал телефон. «Тегоши. Что ему нужно?». Нишикидо нехотя поднял трубку.
- Алле, - протянул он.
- Рё!!! Срочно приезжай!!! Успокаивай этого психа!!!
- Что? Тего, ты чего такого обкурился?
- Ничего. Ай!!!
- Тего, что там у тебя происходит? Кого успокаивать?
- Пииииииии!!!
- А что не так?
- Он до меня домогается!!!
- Тего, иди сюда… Поцелуй меня, - послышалось на том конце провода.
- Пи!!! Уйди от меня!!! Ай!!! Не трогай меня!!!
- Офигеть.
- Тего, я просто попросил, чтобы ты меня приласкал. Неужели так сложно?
- Рё!!! Приезжай быстрее!!! – послышались гудки.
- Ксо!!! – Нишикидо резко крутанул руль, не обращая внимание на едущие машины, и поехал в противоположную сторону…
Он припарковал машину рядом с домом Ямашиты. Быстро взбежал по лестнице, не став ждать лифт, и ворвался в квартиру. В гостиной он увидел следующую картину: Тего лежал на диване, прижатый к нему навалившемся Ямапи, который самозабвенно целовал шею Юи. Нишикидо подошел, оторвал Томо от Тегоши и кинул на кресло.
- Тего, с тобой все в порядке? – спросил Рё. Юю всего трясло. Он неуверенно кивнул. – Ну и славненько, - повернулся к Пи, который дотянулся до бутылки текилы и пил ее уже из горла. – И что тут такое происходит? Ты что с ума сошел?
- Пи, может, хватит пить? – робко спросил Юя.
- Тего, я… Прости, - он со всего размаху кинул пустую бутылку о стену. И проследил взглядом, как она разбилась в дребезги. – Я больше так не могу!!! – Пи схватился за голову, практически вырывая из себя волосы.
- Что случилось? – Рё присел рядом с ним на подлокотник и легонько потрепал по голове.
- Ты видел Джина? С каждым днем он удаляется все дальше, погружаясь в себя, отстраняясь от окружающих, от мира в целом. Казуя… Это отдельная история. Он исчезает, растворяется на глазах… Я все это вижу и ни чем не могу помочь… Я бесполезен, как друг… как лучший друг… Еще эти постоянные репетиции, программы, подготовки к концерту… Еще она… Она так близко, и в то же время далеко. Вот, - Пи вытягивает вперед руку и смотрит куда-то вдаль, - протяни руку, дотронься… Кажется, что можно почувствовать ее тепло, ее свет, но ощущаешь только пустоту. Она просачивается сквозь пальцы, словно туман, оседая холодом на пальцах… Я вижу ее, слышу ее голос, ее смех. Но… Она улыбается не для меня… смеется не для меня… ее взгляды направлены не на меня. Она словно меня не видит. Я больше так не могу!!! Не могу… Я потихоньку схожу с ума. Пытаюсь разорваться на маленькие кусочки, чтобы дать каждому частичку себя, согреть, приободрить… Но на самом деле мое сердце рассыпается…
- Забудь.
- Рё, ты бы смог забыть Татцую? Отпустить его? Вырвать любовь из сердца?
- Нет.
- Вот и я не могу, - по лицу Пи текли слезы. Он обхватил себя руками, пытаясь согреть, удостовериться, что еще может чувствовать самого себя. – Знаете, я ведь раньше не верил в любовь с первого взгляда, смеялся над этим чувством… Теперь она смеется надо мной. Я предпочитал, чтобы меня любили, но сам я ничего подобного не ощущал… Но когда я увидел Мари, то мое сердце забилось чаще.
- Пи, если не хочешь говорить, не говори, - сказал Тегоши. В его глазах блестели слезы. – Это больно… и слишком жестоко вспоминать для израненного сердца.
- Она шла по улице в нежно - голубом платье. На ее лице сияла искренняя улыбка. Мари легко огибала текущую на нее толпу. Тут в толпе стало кому-то плохо. Человек схватился за сердце, согнулся, начал хватать ртом воздух. Со всех сторон его обтекала безликая толпа. Никому не было дела до этого несчастного. Тут тонкая рука легла на плечо. Девушка участливо заглянула в лицо человеку и спросила: «Вам плохо? Пойдемте со мной». Она перевела его через дорогу, о чем-то с ним поговорила, потом из сумочки достала какую-то таблетку, протянула ее и дала запить. Мари подождала, пока несчастному станет лучше, поклонилась и пошла дальше. Не знаю, что меня тогда толкнуло, но… Я превратился в сталкера. Шел за ней все это время, следил. Она купила леденец и пошла дальше, крутя его в руке. Девушка увидела плачущего мальчика лет пяти, подошла к нему и потрепала по головке. «Что случилось? Кто тебя обидел?» - ребенок показал. – «Будь мужчиной, умей прощать, не обижаться и терпеть боль». Она дала ему леденец, потрепала по головке, улыбнулась. Мальчик сначала был растерян, а потом улыбнулся в ответ… Начинался дождь. Я застал ее стоящей на мосту. Она смотрела на небо, держась за поручни. Мари стояла и плакала. Ее слезы смешивались с дождем… Потом я узнал, что у нее умерла мать, отец не смог ее спасти и погрузился полностью в работу. Она же уехала в Японию из Англии, чтобы все забыть и научиться жить заново… Тогда я впервые полюбил… полюбил так сильно, что до сих пор не могу вырвать ее из своего сердца.
- Так в чем дело? – Рё посмотрел на Пи.
- Что?
- Если ты ее любишь, она тебя. Что вам мешает быть вместе?
- Джонни не позволит, - Пи тяжело вздохнул, поднялся и шатающейся походкой направился к бару.
- Пи, тебе хватит, - Тегоши обнял Ямапи со спины, не давая сделать шаг.
- Прячьтесь, конспирируйтесь… Можно придумать много способов, чтобы быть вместе.
- Я не уверен, что она меня любит, - тихо прошептал Пи.
Рё сидел на диване переключал каналы. Он никак не мог выбрать канал, да и не нужно было. Нишикидо бросил свой взгляд на часы.
- Полночь… Ксо! Его все нет. Где он шляется? – Рё не хотел признаваться, что волнуется. Обычно Татцуя опаздывал максимум на полчаса. А тут… - Хотя бы позвонил, что не придет. – Нишикидо набрал номер телефона. В трубке услышал безразличный, механический голос. – Не доступен. Ксо! Что это значит? – от двери раздался звонок. Нишикидо подпрыгнул, как ошпаренный и бросился к двери. Он с размаху открыл ее и еле успел поймать падающего Уэду, прислоняя к двери. Его пальто было все изрезано и в крови. – Химе, - Нишикидо был в шоке.
- Рё, - еле слышно произнес Татцуя. – Прости… Я опоздал.
- Ч…что случилось? – язык не слушался от потрясения.
- Они… они приняли меня за девочку… Я отбивался… Их… их было слишком много. Я еле вырвался, - тяжелое и прерывистое дыхание.
- Только не теряй сознание, - но Уэда уже его не слушал. Глаза закрылись, и он начал медленно оседать на пол. Нишикидо подхватил Татцую на руки и отнес в комнату, аккуратно уложив на кровать. Он осторожно снял с него пальто. Рубашка была вся в крови, которая засохла и превратилась в сплошную корку.
- Ксо! Что делать? – паника. Рё метался по комнате, не зная, куда себя деть, куда звонить и вообще, как себя вести в подобной ситуации. – Надо позвонить в скорую… Нет. Узнают журналисты. Нельзя… Врачам Je. Тогда узнает Джонни… Девушка, которую любит Пи… Надо позвонить ему… Нет, нельзя. Я только сделаю ему больнее… Казу. Точно! У него есть ее телефон. И Казу доверяет ей. Значит, и я могу, - Нишикидо начал лихорадочно набирать номер Каменаши. Несколько раз он ошибался. Руки дрожали. Наконец у него получилось. В трубке гудки. – Ну же, Казу, возьми трубку, пожалуйста, - Рё мерил спальню шагами, ходя туда-сюда.
- Да, я слушаю, - тихий голос.
- Наконец-то! – Нишикидо не мог сдержать своей радости. – Казу, я тебя разбудил?
- Нет, - через какое-то время. Рё услышал какие-то булькающие звуки, потом шум воды. – Рё, что случилось?
- Можешь позвонить… Ксо! Как ее? А! Мари… Можешь позвонить Мари и попросить ее приехать ко мне? Срочно надо!!!
- Хорошо. Жди, - гудки.
Время тянулось бесконечно долго. Нишикидо не мог найти себе места, то подходя к входной двери, то возвращаясь к Уэде, садясь рядом. Наконец раздался звонок. Рё рванул к двери.
- Что так долго?!
- Не кричите, пожалуйста, - Мари пыталась восстановить дыхание. – Десять минут прошло после того, как мне позвонил Казу. Я нарушила все правила дорожного движения, какие могла, - Мари шла за летящим Рё и несла большой чемодан. – Ух, ты! – больше она ничего не смогла сказать.
- Э?
- Принесите ножницы, полотенце и воду. А лучше всего позвоните в скорую.
- Нет, - твердо сказал Рё, беря себя в руки. – Я сейчас все принесу.
Пока он ходил за всем необходимым, Мари раскрыла чемодан и разложила там то, что ей могло понадобиться.
- Вот, я принес. Что мне делать?
- Пока сидеть и не мешать, - Мари намочила полотенце и начала размягчать кровяную корку. Потом срезала рубашку, и вымыла от крови тело Татцуи. – Дел непочатый край…
Нишикидо сидел и смотрел, как Мари собирала капельницу, потом ввела иглу в вену:
- Держи, - Она всучила ему флакон с чем-то. – Поработаешь держалкой.
Затем Мари достала нитки, закругленную иглу. Нишикидо наблюдал, как она зашивает большую рану на боку Татцуи. Ему казалось, что она делает это слишком медленно. Конечно, при виде крови и того, чем занималась девушка, ему становилось дурно. Но Нишикидо сжал зубы и приказал себе смотреть. А вдруг что-то пойдет не так?
- Как вы можете так спокойно вести себя в подобной ситуации?
- К этому привыкаешь, даже к смерти.
- А, - Рё перевел взгляд на чемодан.
- Всегда вожу с собой, так как не знаю, что мне может понадобиться в тот или иной момент. Даже набор для трепанации черепа… Правда он у меня в машине остался. Так что я своеобразная мини скорая помощь.
- Ясно… А с Химе все будет в порядке?
- Да, - Мари закончила еще с одним порезом. Было все так сделано аккуратно и четко, что Нишикидо начал уважать эту девушку.
- А…
- Прежде всего, я хирург, а уже потом человек. И как уважающий себя хирург, я могу заштопать любую рану.
- Но вы, же нейрохирург, - Нишикидо пытался разговором отвлечь себя от созерцания бескровного Уэды.
- Ну и что с того? Если вам интересно, я могу даже проводить некоторые операции на сердце благодаря моему папочке… Так, я зашила и обработала все раны, но шрамы все равно останутся, особенно эта на боку. Думаю, придется делать пластику… И вам лучше обратиться в полицию и в клинику, - Мари поймала твердый взгляд Нишикидо. Он был бледен, беспокойство читалось на его лице, но также непреклонен. Девушка посмотрела на время. Прошел почти час. За это время она произвела несколько внутривенных капельных вливаний, сделала все возможное, что только могла в сложившейся ситуации. – Ладно, это не мое дело. Черт! А тут кровь откуда? – она дотронулась сначала до постели, которая была пропитана кровью, потом до брюк. – И притом на внутренней поверхности бедер.
- Что? – Нишикидо побледнел еще сильнее, сжал флакон так сильно, что он разлетелся на мелкие кусочки. В его глазах была смесь страха, беспокойства, злобы и паники.
- Осторожно, - Мари схватила его за руку, быстро удалила осколки и перебинтовала руку. Вручила новый флакон. Она разрезала брюки и смыла кровь. – А тут как оказался порез? – Мари принялась за дело. – Успокойтесь. Дышите глубоко и размеренно. Возьмите, наконец, себя в руки, - голос был тихий, монотонный и успокаивающий одновременно. И Рё подчинился ему. Он не заметил, как девушка все закончила. – Я сделала все, что могла: зашила раны, восстановила потерянную жидкость. – Она выставила на столик какие-то флакончики, ампулы, таблетки, что-то начеркала на листке бумаги. – Здесь все написано, что и как делать, даже нарисовано. Но лучше всего, если вы обратитесь в клинику или наймете медсестру, чтобы она делала необходимые процедуры.
- Угу, - Рё был потрясен.
- Давайте сменим белье.
- Что?
- Не будет же он спать на всем этом безобразии, - Мари показала на окровавленное постельное белье, которое было смято и покрыто корками. Рё оттаял и принес чистое. Они вместе поменяли постельное белье, осторожно уложили на него Уэду. Нишикидо бережно накрыл его одеялом, поцеловал в бледный лоб и пошел провожать Мари.
- Извините, что я потревожил вас в такой час.
- Ничего страшного. Это моя работа, - она слабо улыбнулась. – Всего хорошего.
- Мари-сан, можно вас спросить?
- Да? – Мари повернулась, стоя у дверей.
- Вы любите Пи?
- Теперь это не имеет никакого значения.
- Но…
- Я же сказала, что ко всему привыкаешь. Даже к смерти… смерти близких и дорогих людей. Точно также, как и к исчезновению всяких чувств. Чаще всего хоронишь их глубоко в сердце, не давая вырваться на волю и причинять боль. Это тоже смерть, только в совершенно другом роде…
- Мари-сан.
- Зовите меня просто Мари.
- Рё, - Нишикидо тепло улыбнулся. – Спасибо вам за помощь. Я у вас в долгу.
- Берегите того, кого любите всем сердцем, и никогда не отпускайте. Иначе потом будете жалеть… Страшнее всего возникающая пустота, после потери дорогого вам человека. До свидания, - Мари развернулась и пошла к ступеням, чтобы спуститься на первый этаж. Лифт не работал.
- Он тоже вас любит! – Крикнул Нишикидо, прежде чем закрыть дверь.
Рё вернулся к Уэде, лег рядом с ним. До сих пор у Нишикидо стучало сердце, готовое вырваться из груди. Он смотрел в измученное, бледное лицо, потом провел рукой по нему, убирая волосы. Только теперь, Рё понял, как сильно любит свою принцессу. Он осознал это буквально несколько часов назад, когда чуть не потерял. Нишикидо все лежал и смотрел, ловя каждый спокойный, глубокий вдох. Только теперь Рё осознал, что Уэда спит, что ему больше ничего не угрожает. Только теперь он понял, что будет бороться до конца за своих друзей, за девушку, пришедшую ему на помощь, за Химе, за всех тех, кто ему дорог. Нишикидо больше не хотел испытать такого чувства, что испытал сейчас. Поэтому он приложит все силы, чтобы защитить всех, кого любит.
- Я больше никуда тебя не отпущу. Ты мой, - Рё наклонился и нежно коснулся бледных и холодных губ Уэды. – Ты моя единственная и единственная любовь, Химе. И я не хочу тебя потерять…
Часть 9
Уважаемые читатели! Наш автор создал свой дневник и, начиная с этой главы, продолжение данного фика будет выкладываться там. Приносим свои извинения за неудобства!
ссылка на дневник: www.diary.ru/~odze-san/
Тексты выложены подругому, но вы разберетесь быстро. Новые части будут оформлены вот так: читать дальше - новый фрагмент
@темы: KAT-TUN, fanfiction
-
-
25.08.2010 в 23:56-
-
26.08.2010 в 00:01esteressa, а когда я дойду до того момента, о котором мы с тобой торговались, что делать будешь?
Cute Girl, спасибо)))))))))
-
-
26.08.2010 в 00:06-
-
26.08.2010 в 00:08-
-
26.08.2010 в 00:12-
-
26.08.2010 в 11:19как же я за всех переживаю!!!
-
-
26.08.2010 в 13:33-
-
26.08.2010 в 13:40-
-
26.08.2010 в 17:47-
-
26.08.2010 в 20:17-
-
26.08.2010 в 20:25-
-
26.08.2010 в 20:28-
-
26.08.2010 в 20:31-
-
28.08.2010 в 22:37