Дорожки окончательно искривились

[j-boy]

Название: Дорожки кривые
Автор:  Toliman
Фандом: JE
Пейринг: РёДа, КамеДа, ПиКаме
Рейтинг: PG-13 — NC-17
Жанр: романс
Статус: в процессе
Размещение: не разрешаю размещать на посторонних ресурсах.

Глава 5
Начало совместного проживания выдалось совсем не радужным, и не вселяло оптимизма. Уэда, как только перевёз свои вещи, на целый день ушёл, и вернулся поздним вечером. Буркнул: «Спокойной ночи» и, не ужиная, завалился спать. Ха, как будто эта ночь могла быть спокойной для Нишикидо! Он пару часов беспокойно вертелся на мягком и удобном диване, не в силах уснуть. Кажется, всё будет намного сложнее, чем он предполагал. Рё наивно посчитал, что стоит Тацуе переехать – и дело сделано, Уэда не сможет устоять перед его обаянием и сексуальностью. Как бы ни так!
Рё учился. Чувствовать Уэду, учитывать его желания и потребности, замечать важные для него вещи, касаться без похоти, но с нежностью. Он постигал непростую науку, что с Уэдой можно не только заниматься крышесносным сексом, но и просто сидеть рядом, обсуждая новости, сплетни или смотреть фильм.
Поначалу, Нишикидо не знал, как себя вести. Что можно, а что – нет. Так, методом проб и тыка выяснилось, что Тацую можно целовать в щеку, но никак не в губы. Можно приобнять за плечи – но не за талию. Но, вместе с тем, Рё открыл для себя прелесть совместных вечеров, когда они сидели и говорили обо всём на свете, соприкасаясь бёдрами и попивая кофе. Или просматривая ужастик, и в такие моменты Уэда неосознанно прижимался к Рё, а тот тихо млел от близости родного тела. В один из таких вечеров Рё и сдал свой первый экзамен - он отнёс задремавшего Тацую в постель, не нарушив выставленного условия – поцелуй достался ладони Уэды, а не его губам. Нишикидо быстро вышел из комнаты, не заметив сонной и удовлетворённой улыбки.
Всякое усердие должно быть вознаграждено. Вот Нишикидо и поджидал сюрприз на другой день – Тацуя, поздоровавшись, не только мягко коснулся его губ, но и несколько затянул поцелуй, лаская. Так их отношения перешли на новый уровень. Но в спальню Рё по-прежнему не было доступа.
Правда, даже такое поощрение заметно сказалось на настроении Рё – он стал заметно больше улыбаться, меньше огрызаться, вернулась язвительность и ирония. Одногруппники, конечно же, очень обрадовались подобной перемене, но с расспросами о личной жизни не лезли.
И только Томохиса удостоился чести выслушать излияния Рё. Они как-то раз засели в кафе, неподалёку Агентства, ожидая окончания затянувшейся тренировки их половинок.
- Жалеешь? – спросил Томохиса, наблюдая, как Рё апатично помешивает кофе.
- Ни в коем случае! Знаешь… - тут Нишикидо отчего-то растеряно улыбнулся, - Я понял, как много потерял, не пытаясь узнать Тацую ближе. Классный секс – вот всё, что мне нужно было. Мне не был интересен человек, его душа, только тело.
Томохиса понимающе кивнул. У него и Каме было всё наоборот. Сначала Томо влюбился, а уж потом познал все прелести сексуальной акробатики…
- Томо, - перебил его размышления Рё, - Я влюбляюсь в Уэду. Но есть проблема.
Вздохнув, Нишикидо оставил в покое ложечку, и откинулся на спинку стула:
- Я боюсь, что он мне не поверит. Посчитает предлогом, чтобы затащить его в постель.
Томохиса, вспомнивший презрительные слова Рё, отлично понимал его затруднения. Но ничем помочь не мог – всё зависело исключительно от Тацуи.
Примерно в это же время, в одной из душевых Агентства Уэда отвечал на вопросы Каме, который лёгкими движениями растирал по его спине ароматный гель:
- Боюсь, что долго не продержусь и прекращу всё это. Рё не провоцирует, не пристаёт, не напивается и не буянит. Окружил заботой и нежностью. Ждёт. И смотрит – с долей вины. Не хочу говорить – как побитая собака, но очень близко к этому…
- Жалеешь его? Поэтому и простишь?
Казуя аккуратно смыл пену со спины и ягодиц Тацуи. Потом и сам повернулся тылом к другу. Сосредоточенно проводя ладонями по плечам Казуи, Уэда ответил:
- Я его не жалею. Дело в том, что я и сам еле сдерживаюсь, чтобы первым не попросить о близости. Всё же, я люблю мерзавца. И он великолепный любовник…
Тацуя хмыкнул, переместив руки на поясницу Каме, вспоминая:
- Именно поэтому пришлось запретить Рё обнимать меня за талию. Боялся, что реакция тела меня выдаст…
Закончив водные процедуры, парни оделись, вызвонили любимых и спустились на первый этаж. И если ПиКаме слились в страстном поцелуе, то РёДа всего лишь кивнули друг другу, усаживаясь в машину.

Первым сломался Нишикидо – попросту не выдержал натиска чувств и близости желанного тела. После сытного ужина, проведённого за оживлённой болтовнёй, когда Тацуя на диван и начал выбирать из стопки диск с подходящим настроению фильмом, Нишикидо вдруг сполз на пол, уткнулся Уэде в колени и буквально проскулил:
- Татсу, я так больше не могу. Ты пытаешь меня - манишь, обещаешь, но не даёшь…
Ах, какое это наслаждение – видеть гордого и язвительного Нишикидо у своих ног сломленным и умоляющим! Словно целительный бальзам пролился на раны Уэды, принося долгожданное исцеление и несказанное наслаждение! Тацуя сладко улыбнулся, наклонился и интимно шепнул:
- Что, раздвинуть перед тобой свои стройные ножки?
Ух, как полыхнуло! Как будто кто жаром сыпанул в лицо! Казалось, ярко-красным даже уши пылают – хорошо, что под волосами не видно... Как невыносимо стыдно, и не хватает смелости взглянуть Тацуе в глаза и сказать, что не так, не секса он хочет, то есть, секса тоже, но, в первую очередь, любви.
Неловко поднявшись на ноги и, по-прежнему не смотря в лицо Уэде – и хвала всем богам, что он молчит! – Рё пролепетал:
- Я …мне надо…буду поздно.
Прихватив по дороге куртку, Нишикидо попросту сбежал в ближайший бар, чем вызвал разочарованный вздох Уэды. А Тацуя ведь так надеялся, что Рё останется, что возразит, что заверит в любви... Кажется, он пока не готов.
Но тут Уэда расплылся в злорадной и довольной улыбке – а на колени всё же встал! И просил! А это достойно некоего поощрения.
Казуя как раз выгнулся и протяжно застонал – Томо терзал его соски и вылизывал грудь, как телефонный звонок вырвал его почти из наркотического наслаждения.
- Только быстро! – рявкнул Казуя, не потрудившись даже взглянуть на дисплей. Томохиса поднял голову, понимающе улыбнулся, опустился немного ниже и сжал член любимого, вырывая новый стон.
В первую секунду Уэда немного растерялся – Казуя никогда не повышал на него голос. А потом, с мефистофельской улыбкой отрапортовал:
- Он сдался! Встал на колени и попросил…
- Рад за тебя. Пока!
Отбросив телефон, Казуя взмолился:
- Я до безумия хочу тебя в себе. Пойдём в постель.
В ту же минуту он был подхвачен на руки, отвечая на собственнический поцелуй любимого…

Нет, Нишикидо не пил, хоть эта мысль и показалась ему весьма заманчивой. Ну, напьётся он, а дальше? Это только временное облегчение. А завтра лучше не станет, ни физически, ни морально. И вообще, топить горе в алкоголе – это для слабаков. Или неудачников. Которых – Рё покосился в сторону – тут ой, как много. И все – "белые воротнички". Кто-то сидит за низким столиком, кто-то развалился на диванчике или же за барной стойкой – и все жалуются. На жизнь, на работу, на жену, на любовницу, на начальство, на собаку, друг на друга…Рё вздохнул и с неким интересом начал вслушиваться, потягивая лёгкий коктейль. Как оказалось, его проблема не так уж и серьёзна на фоне услышанного. Тацуя же не выгнал его на улицу, не отсудил имущество, не грозит увольнением, не отобрал опеку над ребёнком. Нишикидо поневоле усмехнулся, а потом посерьёзнел. Кольцо. Подарить Уэде в знак любви? Весьма рискованно. Больно неоднозначный подарок с широким спектром толкования. Нужно что-то более…интимное, что ли? По крайней мере, не столь очевидное.
Подходящая идея посетила Нишикидо как раз после седьмого коктейля. Он поднялся, постоял минутку, проверяя координацию, и направился домой.
Тацуя вот уже второй час безуспешно пытался уснуть. Но беспокойство за Нишикидо отгоняло столь желанный сон. Уэда открыл глаза и уставился в потолок – как же Рё тогда покраснел… Но поделом ему. Но он сейчас наверняка пьяный в стельку … Значит, слабак – Тацуя же не напивался, а просто врезал. А может, Уэда несколько перегнул палку, и не следовало его отпускать? Нет, Рё надо хорошенько подумать над своим поступком – особенно, после брошенных в лицо его же слов.
Беспокойные размышления Уэды прервал звук открывающейся двери. Вернулся, слава Ками. Тацуя сел на кровати, кусая губы в нерешительности. А потом направился в гостиную.
Нишикидо как раз расстилал постель на диване, когда дверь, ведущая в спальню, тихонько скрипнула, и на пороге показался Тацуя, взлохмаченный и сонный. Соблазнительный. Судорожно сглотнув, Рё осмелился подать голос:
- Извини, что разбудил. Я не хотел.
Уэда с минуту оценивающе смотрел на него, а потом вздохнул, признаваясь:
- Я не мог уснуть, не зная, в порядке ли ты. А звонить не хотел.
Нишикидо опустил голову. Тацуя, по всей видимости, так и не простил его. Но слушать нотаций не хотелось. Прикрыв глаза, Рё тихо произнёс:
- Слушай, я трезв, но устал и хочу спать…
- Со мной.
Не давая Нишикидо прийти в себя, Тацуя мягко сказал:
- Я хочу, чтобы сегодня ты спал в своей кровати. Со мной. Но только спал.
Уэда повернулся и ушёл в спальню, не дожидаясь, пока Нишикидо осмыслит услышанное, и на его лице расползётся широченная, немного придурошная, улыбка.