Автор: LiLith_S
Бета: нет
Фендом: JE
Жанр: затрудняюсь
Пейринг: Акаме
Рейтинг: нет
Размер: мини
Статус: будет еще третья часть
Дисклаймер: не имею... ничего
PART 1. Чертов автоответчик!
_____________________________
- Добрый вечер, господин Каменаши, - сказал угодливо консьерж, завидев шагающего через вестибюль молодого человека.
Тот вежливо кивнул тому головой, приближаясь к его сторожевому посту – стойке из искусственного камня с медными подпорками, и компьютера, на чей экран передавалось изображение с камер слежения у крыльца и в лифте. Технически говоря, сейчас была уже ночь, на часах половина первого, однако говорить «доброй ночи» как-то неприлично.
Каме до сих пор испытывал легкую неловкость по отношению к двум консьержам, работающих посменно в элитном многоквартирном доме, где он теперь жил. Раньше, пока он жил в родительском доме, никаких консьержек у них не было, потом, когда он купил себе квартиру, менеджер группы, друзья и даже мать настояли на том, чтобы он поселился в доме с консьержем.
«Так будет безопаснее, - говорили они, - в дома с консьержами посторонние люди никогда не войдут. А если что, у него всегда под рукой кнопка вызова полиции. Теперь ты звезда, а некоторые поклонники бывают особенно назойливы».
Самому Каме все это казалось излишним. Не известно, насколько повышается безопасность жильцов от наличия консьержа в доме – но вот приватность личной жизни резко сходит на нет. Ведь консьерж всегда в курсе того, кто приходит к тебе домой и как долго там находится, он может прочитать имена и адреса на письмах, он знает порою больше, чем твои родственники – и все благодаря своему посту. Такое ощущение, что за тобой все время тайком подглядывают… Нет, Каме, наверное, никогда не сможет привыкнуть к этим незаметным человечкам, ежедневно встречающим и провожающим его в вестибюле!
- Сегодня как обычно, - прибавил консьерж, выкладывая на стойку корреспонденцию: пачку счетов, парочку писем и несколько газет, которые принесли еще утром, но Каме не смог их забрать – он больше суток проторчал на съемочной площадке в Кавасаки, где снимали новый музыкальный клип.
Тот сгреб все это рукой, сунул под мышку и, так и не обронив ни слова, направился к лифту. Консьерж проводил его внимательным взглядом, отметив про себя, что тот выглядит чуточку более замкнутым, нежели обычно. Может быть, съемки клипа прошли не слишком гладко? Или просто дурное настроение? Иногда на господина Каменаши находит что-то – ходит букой, глядит исподлобья, и выглядит так, словно все беды мира лежат на его плечах…
Пока лифт поднимался на нужный этаж, во внутреннем кармане пиджака ожил мобильный. Переложив пакет с продуктами в другою руку – Каме после съемочного дня, памятуя о пустом холодильнике у себя дома, заехал в супермаркет – он вытащил мобильник и, мельком поглядев на дисплей, приложил его к уху.
- Казуя! Ты уже дома? – проорал в трубку Танака.
- Что-то случилось? – Каме пессимист по натуре. Если кто-то звонит ночью и орет в трубку, то первое, что ему приходит на ум, это катастрофа или бедствие, в котором пострадали его родные и близкие.
- Что? Да нет, ничего не случилось, - несмотря на тяжелые съемки, Танака Коки весь бурлил энергией. – Вернее, случилось!
- Так случилось или нет?
- Короче, мне сбросил sms-ку Мару, а Мару сбросил Пи, а тому сказал Джин, что мы все приглашены.
- Куда еще? – хотя Каме догадывался, куда, но признаваться в этом не хотелось. Зажав мобильник между ухом и плечом, он принялся шарить в карманах в поисках ключа от своей квартиры.
- Съемки фильма почти закончились, и Джин возвращается домой через неделю. Пи готовит вечеринку по случаю. Ну, мы, типа, приглашены.
- Хм!
- Знаю, у вас с Джином не самая благоприятная полоса в отношениях, но все же… Некрасиво отказываться, - Танака правильно понял скептический посыл его «Хм!».
- Давай завтра поговорим об этом, - ответил Каме и оборвал связь.
Каме понимал, что тот хочет сохранить нейтральную позицию во всей этой истории, и не портить отношений с Джином. Пусть так – Танака всегда, хоть и выглядел крутым и пофигистичным ко всему сущему, на самом деле стремился быть миротворцем. В его случае желание пойти на вечеринку в честь Джина вполне объяснимо. И простительно.
Простительно!..
Каме включил свет на кухне и бросил пакет с продуктами на стол. Начал было раскладывать покупки по полкам, но вскоре бросил эту затею и принялся мерить помещение нервными шагами, то и дело потирая напряженную шею.
Возможно, Танака – как и Джунно, Уэда и Мару - имеет все права навестить Джина. Но если Каме придет на вечеринку – это будет все равно как попытаться усидеть на двух стульях. Он будет выглядеть дураком в глазах всех собравшихся, если заявится туда. Он все сказал Джину еще тогда, когда стало ясно, что тот больше не останется в «Кат-Тун».
Их последний разговор произошел не в кабинете топ-менеджера – там, в кабинете, Каме лишь сдержанно подтвердил свое согласие с исключением Аканиши из состава группы. Джина там даже не было, он еще не приехал из Штатов, где колесил со своими концертами. То роковое решение приняли без него.
Каме, дав свое согласие, не стал спрашивать, что будет с Джином. Тот не пропадет, в этом он был уверен. Напротив, сбросив балласт - их группу – он уйдет в сольное плавание. Джин так давно этого хотел, так мечтал об этом! Ему ведь не давал покоя успех Ямашиты с его мегапопулярным сольником, а тот только подначивал Аканиши: мол, зачем тебе эта дурацкая группа, они ведь тебе в подметки не годятся!.. Что ж, так тому и быть – пусть Аканиши Джин делает то, что хочет, а он, Каменаши Казуя, будет делать то, что считает нужным.
Однако последнего разговора избежать было нельзя. Он произошел в одной из комнат звукозаписывающей студии, куда Джин его затащил. У Каме было время подготовить речь, в которой он последовательно и спокойно планировал сказать Джину, что обсуждать что-либо не имеет смысла и что им лучше заниматься каждому своими делами, оставив позади все, что было. Дел у обоих и правда было по горло: у Джина сольный альбом, у «Кат-Тун» новый сингл… Но Баканиши все испортил своим совершенно идиотским вопросом:
- Но это же не значит, что мы в ссоре?
Придурок несчастный! Каме тогда безумно захотелось ударить Джина, такой прилив злости он испытал – однако ему удалось вовремя напомнить себе, что нужно контролировать себя. Даже в такие минуты, когда хочется просто взять и придушить за все, что Аканиши натворил. За очередной побег в США буквально перед записью нового альбома. За пренебрежение к производственному плану, утвержденному свыше, и вызывающее поведение - вынудившее менеджеров «Johnny & Associates» поднять вопрос об исключении Аканиши из "Кат-Тун"...
- А сам как думаешь? - ответил он, цедя слова сквозь зубы. – Или ты считаешь, что подобное предательство можно простить?
- Ты злишься, я понимаю. Но это не моя вина. Я не хотел уходить из группы. Все решили в мое отсутствие! - Джин говорил так, будто они обсуждали какой-то пустяк и лично он к этому пустяку никакого отношения не имеет. И это с каждой секундой бесило Каме все сильнее. – В конце концов, ты был здесь! Если бы ты высказался против, то они прислушались бы к тебе и оставили меня в группе! Но ты, Казуя, дал согласие. Ты!
Каме тогда, не выдержав, рассмеялся – и, против воли, в его смехе явственно проступили болезненные нотки.
- Не вали с больной головы на здоровую, Аканиши. Не делай меня ответственным за твою безответственность!
Эти слова не понравились Джину. Он весь сразу же подобрался, сжался, в его взгляде появилась неприкрытая враждебность:
- Моя безответственность? Да я работал не меньше, чем ты! Я – лицо группы. Благодаря мне группа стала такой, какая она есть. Да и ты… - тут он прикусил язык, не желая, как видно, озвучивать самое обидное.
- Продолжай, раз начал! Ты хотел сказать: «Каменаши, ты никогда бы не стал таким, какой ты есть сейчас, если бы не мое чуткое руководство?» Ты это хотел сказать, Аканиши?
- Нет, - молодой человек спрятал взгляд, и это объяснило все красноречивее любых слов.
- Ну конечно! – Каме приблизился к нему, став бледным от гнева. – Именно так ты и подумал, вечный мальчишка Джин! Но знаешь, что? Ты ошибаешься. Не ты создал меня, я сам себя создал! Я работал день и ночь, чтобы добиться всего, что у меня есть сейчас!
- Казуя, я не это имел в виду…
- Я работал не только для себя, но и для всей группы, слышишь? – он сорвался на крик, так велика была его боль. – Ты сам-то помнишь, как все начиналось? Мы были жалкой подтанцовкой, нас не пинал за бездарность только ленивый! Мы не умеем танцевать, мы не умеем петь, мы не умеем притворяться, что дружим друг с другом! Но у меня не было другого шанса добиться успеха, кроме «Кат-Тун», а вот ты всегда считал, что достоин большего! Ты всегда считал себя лучше, чем мы все вместе взятые.
- Но это правда, - упрямо огрызнулся Аканиши, кусая губы.
- Это твоя правда. А у меня другая – я за эту группу костьми лягу, если понадобится.
- Ты говоришь так, как будто мне совершенно плевать на «Кат-Тун»…
- А тебе и правда наплевать, Джин. Если б тебе было не наплевать, ты бы не сбегал в который раз в Америку и не подставлял тем самым нас с ребятами. Ты бы заботился о том, как сделать наше творчество более выдающимся, а не занимался целиком и полностью только своей раскруткой. Ты думаешь только о себе! Но я не позволю тебе развалить «Кат-Тун», не позволю уничтожить группу своими выходками! Если ты хочешь быть сам по себе – да пожалуйста, убирайся на все четыре стороны! Никто тебя не держит.
Джин заговорил не сразу. Каме даже показалось, что сейчас он развернется и уйдет, но тот не двинулся с места.
- Однажды ты удержал меня, - проговорил он тихо. – Мог удержать и в этот раз. Я бы остался… Если бы ты сказал: «Джин останется в группе», я никуда бы не делся.
Теперь настала очередь Каме надолго замолчать.
Да, однажды он так сделал. В 2007-м году он удержал Джина в группе, хотя руководство «Johnny & Associates» уже обсуждало его исключение из состава "Кат-Тун". Каме, будучи негласным лидером "Кат-Тун", тогда собрал всю свою наглость в кулак и потребовал от топ-менеджеров оставить Аканиши в группе. Настойчивость Каме дала положительный результат. А Ямашита, в свою очередь, счел это его слабостью, как-то за кулисами ток-шоу ехидно заметив, что Каме побоялся упустить из группы единственный хороший голос.
- Хватит этого, никто никого не должен держать силой, - сказал Казуя, выдержав душную паузу. Он обошел Джина стороной и направился к выходу со словами: - Довольно уже бессмысленных разговоров.
- Можно хотя бы не портить отношений? – вслед ему спросил Аканиши.
- Не думаю, что ты будешь страдать от наших с тобой испорченных отношений, - хлопнув дверью, он ушел.
После этого они больше не говорили. Пересекались несколько раз, но делали вид, что не знают друг друга. Прочие участники группы держались в отношении Джина мягче, хотя на людях точно так же обходили его стороной. Потом Аканиши уехал в США сниматься в кинофильме «47 ронинов». То страшное землетрясение, случившееся 11 марта, и страх друг за друга сплотили группу, помогли ей преодолеть внутренний кризис. Кажется, они переболели болезнью под названием «Аканиши Джин»…
Каме взял банку пива, чипсы и перебрался с кухни в гостиную, где включил телевизор. Минут двадцать он бездумно пялился в экран, делая маленькие глотки хмельного напитка. Рядом, на журнальном столике, валялась трубка от радиотелефона – мерцающий огонек на ней извещал, что имеются непочтенные сообщения на автоответчике. Каме поглядывал на нее, но не торопился прослушать полученные сообщения.
Он вспомнил, как Нишикидо Ре сказал давным-давно: «Такую неказистую группу только поискать! Это как союз безногих и безруких: одни из вас безголосые красавчики, ну а другие петь могут – только вот рожей не вышли. Так вы и делаете карьеру – как можете прикрываете недостатки друг друга».
- Все они хотят, чтобы «Кат-Тун» перестали существовать, - прошептал Каме в пустоту. – Но пока мы все вместе, нам ничто не страшно.
Потянувшись к трубке, он, включив громкую связь, стал прослушивать сообщения на автоответчике. Впрочем, он знал, от кого будет подавляющее количество сообщений – от того, кто ни за что теперь не позвонит ему прямо, а будет специально названивать на домашний номер, пока его нет дома. Ожидания - в который раз! - не обманули Каме:
«У меня перерыв в съемках, - голос Джина преувеличенно весел. – Все просто супер, доснимаем последние сцены. Жаль, что не могу до тебя дозвониться! Знаешь, я тут сочинил мелодию для новой песни. Вот, слушай: «А-на-на-на, птичка моя, детка…»
Каме переключается на следующее сообщение, чтобы не слышать пения Аканиши.
«Тебя опять нет дома, вот же незадача! А я по уши в грязи, хотя я-то что. Ты бы Ривза видел – тут упавшая декорация едва ему голову не проломила. У меня отличное настроение. Я тут придумал рифму для песни – «Я под твоими окнами стоял, промок – да так, что даже кричать не смог»… Как тебе?»
Каме снова нажал на кнопку переключения, закрывая глаза ладонями, которые тут же стали влажными от слез.
«И еще одна песня! Уверен, она станет хитом: «Ла-ла-ла… Я люблю тебя, люблю тебя, детка… ла-ла-ла… Я так скучаю по тебе! Я так безумно хочу увидеть тебя! Ла-ла-ла…»
PART 2. Вечеринка
* * *
Неделя до приезда Джина пролетела незаметно. О вечеринке в его честь, запланированной Ямашитой, в «Джоннис Интертеймонт» говорили все, кому не лень. Поговаривали, что Ямашита решил встретить возвращение лучшего друга с апломбом, для чего арендовал целый бар и составил весьма зажигательную программу развлечений.
Каме старательно делал вид, что позабыл о предстоящей вечеринке. Он уже поставил в известность Танаку, Джунно, Уэду и Мару, что не пойдет на нее, однако подчеркнул – они вольны сами решать, идти или не идти. Он, с позиции лидера группы, вполне мог осудить подобные вражеские перебежки, однако Каме не собирался давать повод для сплетен о том, что он, якобы, мстит Джину или ревнует к нему своих коллег по группе. Пусть парни делают, что захотят.
Каме предпочел полностью погрузиться в работу в привычном для него темпе – то есть, успевая заниматься столькими вещами практически одновременно, сколько и не снилось его коллегам: обязательные репетиции с группой, работа с кохаями в агентстве, встречи с представителями СМИ в поддержку альбома «Кат-Тун», работа ведущего на бейсбольных матчах, съемки в очередном рекламном ролике… Еще он рассчитывал заполучить роль в будущей дораме. Этот телевизионный проект еще не анонсировали, однако у Каме были свои источники информации в агентстве - а если уж он на что-то «рассчитывал», то он это получал. Так было и с «Дримбойз» - он решил, что получит во что бы то ни стало ведущую роль в мюзикле, и он своего добился.
Руководству агентства нравилась эта его напористость в том, что касалось работы, и они старались идти навстречу его желаниям. Каме льстило такое внимание с их стороны, можно было с уверенностью сказать, что с менеджментом «Johnny & Associates» он находился в доверительных отношениях, чем могли похвастаться немногие звезды агентства. Именно эти отношения – заслуженные выматывающим трудом – он всячески использовал для продвижения «Кат-Тун». Несколько раз он из под носа у прочих раскрученных групп уводил потенциальный хит, уговорив руководство отдать песню именно им:
«В нашем исполнении она будет звучать лучше! – говорил он горячо и уверенно. – Мы сделаем более смелую аранжировку, мы споем ее так, как ее не смогут спеть прочие! Она должна быть в альбоме «Кат-Тун».
Или же похищал эфирное время. Не секрет, что все «джоннисы» грызутся между собой за право появиться лишний раз в телеэфире. И, когда в верхах «Johnny & Associates» обсуждалась идея ток-шоу, чьими ведущими должна была стать одна из раскрученных музыкальных групп, Каме просто голову потерял - он точно знал: именно они, «Кат-Тун», должны стать ведущими. Тогда он объявил ребятам тоном, не терпящим возражений: «Мы сделаем это! Мы получим шоу!» Как потом, год спустя, признался Накамару, он их гонял не хуже тренера олимпийской сборной:
«Каменаши, ты в те времена был просто невыносим! Ты носился вокруг нас и постоянно муштровал так, словно от этого зависели наши жизни. Стоял над душой, все время зудя: «Ты должен больше работать! Ты должен больше работать!»
Они получили шоу. И это было для Каме важнее всего, что ему пришлось пережить, и что он заставил вынести прочих пятерых участников группы. Некоторые коллеги по агентству просто-напросто его возненавидели, их возмущало, что Каменаши Казуя считает в порядке вещей требовать для СВОЕЙ ГРУППЫ больших привилегий, чем они того достойны. Но Каме было наплевать, что о нем думают, ведь все эти люди никогда не поймут, чего ему стоила его карьера. А то, что достается с болью и вынуждает превозмогать самого себя - свою скованность, свою застенчивость – то ценится в миллион раз дороже, чем то, что преподносится на блюдечке с золотой каемочкой.
Именно поэтому его так раздражало поведение Джина, который, казалось, не ценил всего того, чего они добились. И правильно, зачем ценить? Ведь для Джина успех вроде как в порядке вещей…
В вечер торжества в честь возвращения Джина, Каме, конечно, был занят – на индивидуальной фотосессии, заказанной модным журналом. Свою «занятость» он подстроил лично, попросив заказчиков перенести съемки именно на этот вечер. Да, они с Джином в ссоре, но для общественного мнения будет лучше, если их отношения внешне останутся друг к другу взаимно-отрешенными, а демонстрация явной враждебности только навредит имиджу. Точно такой же линии поведения Каме придерживался в отношении Ямашиты: всеми фибрами души терпеть его не мог, но всегда делал хорошую мину даже при плохой игре.
Впрочем, даже фотосессия не спасла Каме от звонка Танаки:
- Решил звякнуть на всякий случай. Ты точно не идешь на вечеринку? - поинтересовался тот в очередной раз.
- Я же сказал – нет. Развлекайтесь, а я занят. Все, пока, - Каме отключил телефон.
Возвращаясь к позированию, Каме мельком подумал, что в приезде Джина в Японию есть свой плюс – тот перестал названивать ему на автоответчик. Зачем Джин звонил – прекрасно понимая, что он ни за что ему не перезвонит, Каме не хотел задумываться. Джин как был, так и остался мальчишкой, которого носят из стороны в сторону его мимолетные капризы. Уж кто-кто, а Каме это известно непонаслышке…
Освободился из фотостудии Каме в половине одиннадцатого – и сразу же поехал домой. Можно было заглянуть в ресторан или бар, посидеть там и расслабиться, однако он не хотел сегодня светиться в общественных местах. Дома ему будет спокойнее. И, наконец, он перестанет заказывать еду с доставкой, а что-нибудь приготовит своими руками!
Каме провозился на кухне до двенадцати ночи, но оно того стоило. Он уже предвкушал поздний ужин из спагетти с томатом и базиликом, как мобильный телефон ожил вновь. Звонил ему на этот раз Мару.
- Казуя-кун… Приезжай, увези отсюда Уэду и меня, - пьяным голосом прогнусавил он в трубку. – Мы маленько это… перебрали…
- А остальные что? – сердито спросил Каме, чувствуя бессильное негодование. Отказать он в помощи не мог, у них с ребятами такой уговор: если кто-то из группы нажирается в полную зюзю, то прочие участники обязаны забрать его и без шума увезти домой. Вызывать в таких случаях такси было опасно – водитель может попасться болтливый, а вездесущие папарацци только и ждут возможности покопаться в грязном белье.
- Джунно… не знаю, пропал куда-то, - ответил Мару с трудом. – А Коки тоже поддал, на него надежды нет. Уэда проблевался в туалете и теперь в полной отключке. Его нельзя в таком виде в такси. Казуя, ты единственная наша надежда…
Каме, ругаясь себе под нос – «Кто я им? Люк Скайуокер, что ли? Последняя надежда, черт возьми!» - принялся носиться по квартире, поспешно одеваясь. Напялив первые попавшиеся джинсы и футболку, он вылетел из квартиры, даже не поглядев на себя в зеркало. Пока он вел машину по ночным улицам столицы, то нервно постукивал пальцами по рулю.
«Я всего лишь заберу их, и сразу же уеду, - говорил он сам себе. – Я не стану там задерживаться. Пусть Аканиши не воображает, что я приехал из-за него».
Огни уличных фонарей проносились мимо, встречая и провожая его на пути. И против воли Каме погрузился в воспоминания, не в силах отогнать от себя тени того, что он считал прошлым.
Однажды, Джин ужасно на него обиделся из-за шутливых слов, сказанных Нишикидо Ре. Это произошло за кулисами дневного ток-шоу, где «Кат-Тун» и «Ньюс» дожидались своего приглашения на съемочную площадку. Джин резвился с Ямапи, глядя на него влюбленными глазами и не замечая больше ничего и никого вокруг. Каме и Ре сидели рядом, пили диетическую колу и вели ничего не значащий разговор – они, после совместной работы над «Дримбойз», стали приятелями. Если раньше Каме относился к Нишикидо настороженно, то теперь понял, что у них на самом деле много общего - они оба трудоголики и оба фанатично относятся к своему творчеству. Кажется, Ре, ехидно поглядев в сторону Ямапи, сказал что-то вроде: «Каменаши, почему ты не в одной со мной группе? Мы бы отлично поладили».
«Мы итак неплохо ладим, - рассмеялся Каме в ответ. – Хотя, наверное, я не прочь поменяться. Я бы поменял Джина на тебя».
И тут обнаружилось, что все это время Джин держал свои уши навостренными - он тут же перестал дурачиться с Ямапи и демонстративно надулся. Дулся он все шоу, притворяясь скучным слепоглухонемым инвалидом, которому нет дела до происходящего, а затем еще две недели, прежде чем согласился обсудить свою обиду с Каме:
«Ты сказал, что не хочешь видеть меня в группе! Что я лишний, - с места в карьер прыгнул Джин. – Ты сказал, что хотел бы на мое место Ре!»
«Да это шутка такая, - оправдывался Каме, и чувствовал себя дураком за эти оправдания. Мало ли кто-что говорит?! Джин сам несет не меньше чепухи, но никто на него за это не обижается. – Я сказал это, чтобы поддержать разговор».
«Не ври, ты считаешь, что Ре лучше меня!»
«Нет, я так не считаю. Просто ты в хороших отношениях с Ямапи, вот мне и показалось забавным пошутить про обмен: Ре ко мне, а ты к Ямапи…»
«Ре ко мне, ты к Ямапи! – зло передразнил его Джин. – Это глупая шутка, слышишь? Ты должен извиниться передо мной».
Каме несколько мгновений непонимающе моргал, взирая на рассерженного Аканиши. Извиниться? Он должен извиниться? И вот для этого Джин валял дурака на съемках ток-шоу и две недели бойкотировал всю группу? Ну и кто он после этого, если не вечный мальчишка, не знающий меры в причудах?..
И все же Каме извинился. Сказал: «Прости меня, в будущем я буду следить за тем, что говорю». А Джин, вдруг оживившись и повеселев, принялся тискать его в объятиях – совсем как раньше, когда они еще были совсем мальчишками. Потом он потащил Каме в ресторан, где накормил за свой счет, при этом стараясь находиться как можно ближе к нему. Наверное, многие подумали, что они парочка влюбленных. Джин много смеялся, норовил взять его за руку – но Каме уже все это проходил, и не раз, поэтому он позволял Аканиши тискать себя, при этом никак не реагируя на заигрывания. Он знал, что завтра Джин может вновь охладеть к нему, переключившись на Ямашиту или еще кого-нибудь, кто согласится развлекать его день и ночь.
«Мы должны чаще вместе ходить куда-нибудь. Почему ты избегаешь этого?» - упрекнул его Джин тогда же.
Как будто это не он первым начал отдаляться, заведя себе лучшего друга в лице Ямашиты, которому и уделял львиную долю своего свободного времени! Каме просто улыбнулся в ответ и неопределенно покачал головой – Джин все равно не захочет услышать ответ. Ему не хотелось портить чудесного вечера…
Вот и искомый бар! Каме нашел свободное место на парковке, вытащил из бардачка затененные очки и нацепил их на нос: что поделать, «звездный» статус приучил его носить такие очки даже ночью. У входа в бар стояла охрана, однако секьюрити узнали его и без проблем пропустили. Бар оказался не слишком большим и очень уютным, хоть и был забит развеселыми людьми под завязку. Каме, пробиваясь через веселую толкотню танцующих людей, пытался дозвониться до Мару, чтобы спросить, где находится он и Уэда.
- Казуя? Ты где? – сквозь грохот музыки ответил на звонок Мару.
- Я в баре. Скажи, куда подойти.
- О, кажется, вижу тебя, - у Мару почему-то перестал пьяно заплетаться язык. – Рули вправо! Вправо!
Каме двинулся в указанном направлении. Сделав с полдюжины шагов, он замер как вкопанный: на длинном кожаном диване восседали все четверо нынешних участников «Кат-Тун» - и все, как ни странно, вполне трезвые. Рядом с ними сидел Аканиши Джин, а чуть поодаль – Ямашита и Ре. Там был еще кто-то, однако Каме не хотелось разглядывать лица, у него в голове билась только одна мысль: его заманили в ловушку. И его согруппники участвовали в этом! Ну и кто они после этого?..
- Каменаши! – Джин вскочил как ошпаренный. – Каме-тян пришел! Дайте пройти моему другу! Дорогу! – он протянул ему руку, подзывая к себе. Этот жест выглядел каким-то беспомощным, даже жалким. Джин не приглашал его, он умолял его подойти.
Каме закатил к потолку глаза, мысленно посылая проклятья на головы Мару, Уэды, Джунно и Коки. Приятели, называется! Они все устроили так, что если сейчас он развернется и уйдет, то все сразу поймут, что они с Джином окончательно оскандалились. Черт!..
Он - помедлив достаточно, чтобы все испугались за его дальнейшие намерения - подошел к столу и занял предложенное место. Джин улыбался ему своей неизменной мальчишеской улыбкой. Каме криво усмехнулся, принимая из его рук бутылку с пивом. Джин считает, что ему удалось обыграть его. Ха! Неужели Баканиши и вправду рассчитывает, что Каме возьмет и забудет про ссору?..
Ладно, пусть сегодня он так думает, Каме не станет его разубеждать. Только сегодня. И он тоже, как и Джин, вообразит себе, что между ними все по-прежнему.
Только сегодня…
PART 3. Звонок в дверь
- Когда вышел последний сингл, я купил сразу же несколько дисков, - перекрикивая музыку, проговорил Джин, прихлебывая пиво из бутылки. – На всякий случай, если один из них потеряю. Сингл просто отпад, я и не сомневался, что он поднимется на первую строчку Орикона. Я так рад за вас ребята!
- А мы-то как рады! – прочие участники, за исключением Каме, отсалютовали ему пивом.
- Разве ты не рад успеху, Каменаши-кун? – поинтересовался Джин, кукольно надув губы. – Уж я-то знаю, как ты заботишься о том, чтобы все получилось в лучшем виде. Сейчас-то у вас дела идут просто отлично, так ведь?
«Просто отлично»…
Каме прекрасно понял подтекст сказанных Джином слов. Иначе говоря, тот оправдывался: «Вот видишь, мой уход ничего не испортил. Дела у группы идут только в гору. Я вам больше не нужен, так не самое ли время перестать сердиться?»
«Нет, не самое время! – мысленно кипел в ответ молодой человек. – Баканиши! Думаешь, заманил меня сюда и дело сделано? Лучше тебе закатать губу обратно».
Он держал пивную бутылку в руках, но прикладываться к ней не собирался – Каме планировал, посидев для приличия тут минут пятнадцать-двадцать, убраться из бара тем же путем, каким сюда и прибыл, то есть на собственной машине. Косо поглядывая на Мару, Джунно, Коки и Уэду, он дал себе зарок, что при случае обязательно «отблагодарит» их за подставу. Хотя, он, конечно, осознавал, почему парням вовсе не хочется ссориться с Джином. За годы совместной работы они сблизились, стали друг другу кем-то вроде родственников, о которых – хочешь, не хочешь – нужно заботиться.
И у них, в отличие от Каме, не было такой одержимости работой – что, собственно, и стало причиной его озлобленности на Аканиши: тот подвел «Кат-Тун», пошатнул их репутацию в глазах руководства «Johnny & Associates»… и, в конце концов, вел себя как полный придурок!
Если б Джин не был придурком, то давным-давно сказал прямо: «Я хочу выступать сольно. Мне не нужна эта идиотская группа! Я хочу уйти». Это стало бы, несомненно, ударом для Каме, но он постарался бы понять и не стал так беситься из-за решения Аканиши. Но разве Джин так поступил? Разве сказал прямо и честно о своих намерениях?
Нет! Не сказал.
Его мечты ни для кого не являлись секретом. Все в агентстве знали, что он считает «Кат-Тун» недостаточно яркой платформой для освещения своей великолепной персоны. Все знали, что Джин хочет свой собственный проект, чтобы сиять перед публикой в одиночестве. Джин не говорил об этом прямо, однако этого и не требовалось: у него все это было написано на лице. Особенно в последний год – тогда он уже перестал хотя бы пытаться делать вид, что «Кат-Тун» что-то значат для него.
Но почему-то Джин никогда не решался честно признаться. Он как будто ждал, что все решит за него кто-то другой! Он предпочитал использовать наиболее подлую тактику: официально уверяя всех, что он всецело принадлежит «Кат-Тун», Джин выкидывал одно за другим коленца перед руководством агентства, подталкивая тех к мысли, что ему не место в группе. Руководство становилось все более недовольным. А Каме находился меж двух огней, еще надеясь на что-то и из последних сил пытаясь спасти группу от раскола… Все же Джин своего добился: сначала менеджеры выслали его в США на гастроли, а в его отсутствие приняли решение об исключении из состава «Кат-Тун». К тому времени Каме был так зол на него, так вымотан, что без особых колебаний согласился выкинуть его из группы.
«Хватит нервотрепки, – вот что Каме тогда подумал. – Джин именно этого добивался. Так пусть получит, и оставит нас всех в покое».
- Прямо, как воссоединение группы. Дайте я вас щелкну на память! – из задумчивости его выдернул голос неизвестно откуда взявшегося Широты, который навел на них мобильный телефон, собираясь сфотографировать. – Пододвиньтесь поближе, вы не помещаетесь в кадр!
Ну вот еще – он не будет фотографироваться! Каме демонстративно поглядел на часы, отставил бутылку, и встал с дивана. На недоуменное восклицание Джина: «Куда ты собрался?», он вежливо ответил, что завтра у него много дел и ему пора возвращаться домой.
- Я думал, что мы повеселимся вместе! – возразил тот.
- Здесь достаточно людей, готовых тебя веселить, - Каме позволил себе слегка попрать маску безразличной учтивости, и бросить выразительный взгляд на Джина. В следующий миг он вновь спрятал за этой маской все свои эмоции, и с поклоном прибавил: - Счастливо погулять на вечеринке, Аканиши-кун.
Интересоваться дальнейшей судьбой согруппников он не собирался - после вечеринки пускай сами придумывают, как добраться до дома. И пусть только попробуют набрать его номер! Он покинул бар, сел в машину и поспешно уехал.
В квартире его ждал остывший ужин. Но аппетит был отбит напрочь, и одна мысль о еде вызывала отвращение. Впрочем, и спать не хотелось – слишком его взволновала встреча с Джином. Он попробовал было лечь и уснуть. Однако, проворочавшись с бока на бок битый час, он поднялся и, находясь в самом мрачном расположении духа, принялся шататься по квартире как неприкаянное приведение. За окнами шумел внезапно нагрянувший проливной дождь, смывающий в канавы остатки ночи, а Каме то хватался за свою шевелюру – норовя выдрать клок, то нервно растирал щеки ладонями, то обзывал себя дураком и сам себя награждал оплеухами.
- Господи, когда же это закончится? – стонал он, чувствуя отчаяние. – Почему он все еще сидит у меня в голове? Просто безумие какое-то!
Неужели за все эти годы Аканиши так залез ему под кожу, что теперь его образ уже никакими силами не вытравить из мыслей и… сердца? Каким образом все так вышло?
Ведь у него было время, чтобы убедить себя, что Джин не тот человек, к которому следует доверять какие-либо серьезные чувства! Он решил так задолго до исключения Джина из группы – Каме принял это решение еще до того, как «Кат-Тун» официально дебютировали. Да, времени у него имелось предостаточно…
Когда они, будучи еще юниорами агентства, познакомились, Джин показался ему невероятно крутым. Кажется, в нем было все, чего так недоставало Каме, чем он хотел обладать – веселый и компанейский характер, потрясающая самоуверенность, внешняя привлекательность, заразительная подвижность, и, конечно, необыкновенная аура будущей звезды. К Джину тянулись люди, и ему ничего не стоило покорять тех, в ком он был заинтересован. Так и произошло с Каме. Он до сих пор не знает, почему Джин так зациклился на нем, застенчивом и немногословном тогда Каменаши Казуя. Скорее всего, это был один из капризов Баканиши.
В те времена Каме приходилось нелегко. Он еще не знал, есть ли у него будущее в «Johnny & Associates», у него были проблемы в школе и он испытывал постоянную досаду из-за того, что отец и мать не разделяют его надежд стать профессиональным бейсболистом. Он разрывался между желанием родителей сделать из него звезду эстрады и своими собственными мечтами. Иногда ему бывало так плохо, что он забивался в какой-нибудь темный угол, где ревел как маленький сопливый мальчишка…
А Джин всегда был рядом, Джин понимал его без слов, Джин заставлял его верить в себя и свои силы. Именно так – заставлял. Порою он хватал Каме за плечи, тряс его как хилое дерево, и задорно кричал: «У тебя все получится, Казуя! Ты все сможешь!» Или же обнимал, да так крепко, что перехватывало дыхание, и жарко шептал на ухо: «Не грусти, я знаю, что у тебя все будет хорошо. Я точно это знаю!»
Никто так не придавал ему сил в те трудные подростковые годы как Джин. Никто не был ему ближе, чем Джин, никто… Каме настолько доверял ему, настолько хотел отблагодарить за спасительную дружбу, что не задумываясь соглашался участвовать в его авантюрах. К примеру, однажды Аканиши заставил его украсть в нескольких магазинах шоколадные плитки – для того, чтобы доказать, что ему «не слабо» воровать. А в другой раз они с фотоаппаратами наперевес вместе подглядывали за девчонками, выступавшими в кордебалете на одном из концертов. Хотя это цветочки! Настоящая авантюра началась тогда, когда Джин – придя к Каме в гости и запершись с ним в его комнате – заявил:
«Казуя, ты умеешь целоваться? – когда Каме, побагровев от смущения, поинтересовался, зачем ему это знать, Джин как ни в чем ни бывало пояснил: - Я пригласил девчонку на свидание в кинотеатр. На последний ряд, разумеется! Но целоваться я не умею. А ты?»
«Хочешь, чтобы я целовал твою подружку вместо тебя? - рассмеялся Каме. – Извини, не смогу. Я тоже не большой мастер по этим делам».
«Тогда нам нужно научиться! Мы потренируемся друг на друге»
Он сначала решил, что Джин шутит. Оказывается, что нет, тот говорил вполне серьезно. Осознав это, Каме испугался - этот эксперимент показался ему чересчур рискованным, если уж девчонок целовать страшновато, то каково целоваться с парнем? Да еще и с тем, кого считаешь своим самым близким другом? Ему вовсе не хотелось даже пробовать, но… Но потерять дружеское расположение Джина он боялся куда сильнее! Тот держался так, будто их поцелуй будет лишь очередной игрой, очередным развлечением. Каме испугался, что его отказ тот поймет неправильно. Поэтому он, собравшись с духом, закрыл глаза и позволил Джину делать все, что тому заблагорассудится.
До конца жизни он будет помнить вкус сухих губ Джина, впервые прикоснувшиеся к его собственным губам. Сначала тот неловко чмокнул его, потом, сообразив, что делает что-то неправильно, отстранился, облизал губы и снова поцеловал его. Они сидели на полу, Каме сжимал кулаки так, что ногти впивались в кожу, и старался не шевелиться, чувствуя нарастающую панику. А Джин тем временем осмелел: обхватил его талию руками, прижимаясь крепче, и просунул ему в рот язык. А потом, разгорячившись еще сильнее, повалил Каме на пол, навалился сверху… Не известно, как далеко тот решился бы зайти, да Каме и не захотел проверять – он оттолкнул его, умоляюще сказав: «Пожалуйста, хватит!» Джин, как видно, увидел, как сильно он сбит с толку и напуган, и не стал наседать. Рассмеявшись, он принялся шутить и дурачиться, убеждая Каме, что все это только невинный эксперимент и ничего более.
Потом эти «эксперименты» стали повторять все чаще. Джин, как обнаружилось, был легковозбудим, и его чрезмерные напористость и энергия – так восхищавшие Каме раньше – имели свою оборотную сторону, о которой Каме предпочел бы не знать. Джин, продолжая называть его своим другом, при этом совсем не по-дружески целовал и тискал его, норовя залезть в штаны. А Каме… Он и сам не знал, в каком миг его сердце откликнулось на провокации Джина. Просто это случилось, и все – Каме влюбился в него. Они оба были так еще так юны, еще не думали о последствиях, не думали вообще ни о чем, только так безумно, так сладко кружилась голова…
Многие вокруг шутили, что они парочка, настолько бросалось в глаза то «особое» напряжение, сквозившее во всех их действиях. Каме тогда был таким глупым и даже не пытался скрывать своих подернутых любовной поволокой взглядов в сторону Джина! И каким же оказался глупцом, когда вздумал начать ревновать его к Ямашите! Смешно теперь вспоминать – но Каме просто на стену лез от мысли, что Джин все больше и больше времени предпочитает проводить не с ним, а с Ямапи. Ему хотелось выть от боли, а Джин только смеялся над ним.
«Он такой же мой друг как и ты, - вот что он сказал, после того как Каме признался ему в своих переживаниях. – Или ты хочешь, чтобы я общался только с тобой? Ты меня знаешь, я не смогу так, мне станет нестерпимо скучно».
И вот тогда Каме отчетливо понял – если сейчас он не прекратит эту пытку, то окажется в итоге еще большим глупцом. Слишком много поставлено на карту: его будущее, его карьера, его репутация. Он не имеет права ошибаться, терять голову и совершать необдуманные поступки, пусть даже эти поступки и продиктованы сердцем. У него есть миллион дел, которыми следует заняться, вместо того, чтобы переживать и мучиться из-за Аканиши Джина. Каме взял и вычеркнул из своей жизни все, что причиняло ему боль, он принудил себя не вспоминать об этом. Он твердо решил, что отныне для него на первом месте будет карьера.
И он не стал ходить вокруг да около, а, приняв решение, прямо сказал Джину, что отныне они друг другу только коллеги, и не более того.
Джин тогда жутко психанул. Он устроил скандал, обвинял его в том, что он ревнивец, что у Каме нет права ставить ему условия, нет права шантажировать. Прооравшись, Аканиши по привычке стал льнуть к нему, обнимать, и, кусая за мочку уха, шептать какие-то глупости. Каме едва не купился на этот фарс… Но все же отстранил его, и повторил, что теперь между ними ничего не может быть.
«Ну и как хочешь! - приняв скучный вид, ответил Джин, поняв, что разыгранная сцена не дала желаемых результатов. – Больно мне нужно!»
С тех пор они с Джином находились в весьма странных отношениях. Их связывала работа, амбициозные устремления, «Кат-Тун» – они были словно разведенные супруги, которые стараются поддерживать хорошие отношения ради нажитых во время брака общих детей. Шло время, сердце Каме успокаивалось, переживания отступали на задний план, а все мысли и чувства занимала работа. Каме и сам не заметил, как стал лидером группы, отодвинув в сторону Уэду – и как превратился во взрослого и обстоятельного не по годам мужчину.
Ну а Джин… Он так и остался в чем-то тем же самым мальчишкой. Каме, взирая на него не с позиции бывшего возлюбленного, а с позиции ответственного за «Кат-Тун» человека – не мог не осуждать тех его причуд, которые могли навредить группе. Аканиши же не упускал случая поставить его в известность, что: «Раньше, ты, Каменаши, был куда веселее! А теперь ты все время командуешь, все время скучный!»
Время от времени Джин пробовал вновь заигрывать, превращаясь в такую настырную приставалу, что Каме становилось не по себе - но опыт показывал, что приступы пылкости у Джина краткосрочны и быстро сходят на нет. Вот поэтому Каме всякий раз просто не обращал внимания на его попытки разыгрывать из себя влюбленного, и просто спокойно ждал, пока тому надоест кривляться и он сам не отвяжется.
Постепенно Аканиши все дальше и дальше отдалялся от группы, все больше отчуждался. Это настораживало Каме, он итак вынужден изворачиваться перед руководством как заправской интриган, так тут еще и в группе мира нет, все жди от Джина какого-нибудь неприятного сюрприза! Последние месяцы его пребывания в составе «Кат-Тун» походили на затянувшуюся агонию: все предчувствовали трагическую развязку, но Джин из последних сил продолжал что-то врать, что-то корчить из себя. И тогда Каме устал. Устал терпеть его закидоны. Устал подстраиваться под него, тем самым отнимая свое внимание от прочих участников группы. Устал удерживать его подле себя.
Каме и сам не знал, сколько времени простоял неподвижно у окна. Дождь еще продолжал лить дождь, но небо на горизонте посветлело, предвещая рассвет, когда тишину квартиры нарушил писк домофонной трубки. Слегка вздрогнув, Каме, дивясь тому, зачем консьержу понадобилось в такой час звонить к нему в квартиру, снял трубку.
- Простите, что разбудил, господин Каменаши, - покаялся консьерж. – Но к вам посетитель. Он требует, чтобы я пропустил его к вам.
- Какой еще посетитель?
- Господин Аканиши Джин… - Каме ничего не ответил ему, и консьерж, еще больше забеспокоившись, спросил: - Так как же поступить, господин?
- Пропустите, - после долгой паузы ответил молодой человек. – Пусть поднимается.
Звонок в дверь прозвучал рвано, как если бы у звонившего дрожала рука. Распахнув дверь, Каме узрел промокшего до нитки Джина, чьи глаза выглядывали из-под надвинутого на лоб капюшона свитшота. Выглядел он как разнесчастный потерянный щенок, брошенный на произвол судьбы под дождь.
- Ты что, шел пешком? Почему такой мокрый?
- Нет, я на такси, - признался Джин. – Просто я не сразу решился зайти в здание и стоял на улице.
- А на здоровье тебе совсем наплевать? – уже привычно-устало заворчал Каме и посторонился, освобождая ему путь в квартиру: - Проходи, сейчас дам полотенце.
- Я это… - тот не сдвинулся с места, ежась и шмыгая носом. – Я сказать хотел кое-что. Давай, я сначала скажу.
Каме выжидающе сложил руки на груди и вопросительно приподнял бровь.
- Сперва о ребятах: ты не сердись на них, они хотели как лучше. Это я их подначил, так что лучше злись на меня, а не на них. Ну и… - Джин принялся кусать себе губу, – В общем, я хотел сказать, что мне часто было очень трудно с тобой – вернее, с тем, каким ты стал. Мне всегда хотелось, чтобы ты вновь превратился в того Каменаши Казую, с которым я познакомился когда-то.
- Что, прости? – Каме ровным счетом ничего не понял. – И вот ради этого ты приперся ко мне в такое время?
- Ты хоть знаешь, как изменился, Казуя? За все это время, что мы знаем друг друга? Ты стал совсем-совсем другим. И я больше не был нужен – тебе нужна была эта группа, а не я. Ты больше не нуждался во мне! И мне всегда хотелось, чтобы ты вновь стал тем ранимым и застенчивым мальчишкой, каким был когда-то. Вот тогда я вновь смог бы тебя опекать, тогда я вновь стал бы тебе необходим!
Каме окаменел.
Он даже не почувствовал, как по его щекам пробежали горячие ручейки предательских слез.
Неделя до приезда Джина пролетела незаметно. О вечеринке в его честь, запланированной Ямашитой, в «Джоннис Интертеймонт» говорили все, кому не лень. Поговаривали, что Ямашита решил встретить возвращение лучшего друга с апломбом, для чего арендовал целый бар и составил весьма зажигательную программу развлечений.
Каме старательно делал вид, что позабыл о предстоящей вечеринке. Он уже поставил в известность Танаку, Джунно, Уэду и Мару, что не пойдет на нее, однако подчеркнул – они вольны сами решать, идти или не идти. Он, с позиции лидера группы, вполне мог осудить подобные вражеские перебежки, однако Каме не собирался давать повод для сплетен о том, что он, якобы, мстит Джину или ревнует к нему своих коллег по группе. Пусть парни делают, что захотят.
Каме предпочел полностью погрузиться в работу в привычном для него темпе – то есть, успевая заниматься столькими вещами практически одновременно, сколько и не снилось его коллегам: обязательные репетиции с группой, работа с кохаями в агентстве, встречи с представителями СМИ в поддержку альбома «Кат-Тун», работа ведущего на бейсбольных матчах, съемки в очередном рекламном ролике… Еще он рассчитывал заполучить роль в будущей дораме. Этот телевизионный проект еще не анонсировали, однако у Каме были свои источники информации в агентстве - а если уж он на что-то «рассчитывал», то он это получал. Так было и с «Дримбойз» - он решил, что получит во что бы то ни стало ведущую роль в мюзикле, и он своего добился.
Руководству агентства нравилась эта его напористость в том, что касалось работы, и они старались идти навстречу его желаниям. Каме льстило такое внимание с их стороны, можно было с уверенностью сказать, что с менеджментом «Johnny & Associates» он находился в доверительных отношениях, чем могли похвастаться немногие звезды агентства. Именно эти отношения – заслуженные выматывающим трудом – он всячески использовал для продвижения «Кат-Тун». Несколько раз он из под носа у прочих раскрученных групп уводил потенциальный хит, уговорив руководство отдать песню именно им:
«В нашем исполнении она будет звучать лучше! – говорил он горячо и уверенно. – Мы сделаем более смелую аранжировку, мы споем ее так, как ее не смогут спеть прочие! Она должна быть в альбоме «Кат-Тун».
Или же похищал эфирное время. Не секрет, что все «джоннисы» грызутся между собой за право появиться лишний раз в телеэфире. И, когда в верхах «Johnny & Associates» обсуждалась идея ток-шоу, чьими ведущими должна была стать одна из раскрученных музыкальных групп, Каме просто голову потерял - он точно знал: именно они, «Кат-Тун», должны стать ведущими. Тогда он объявил ребятам тоном, не терпящим возражений: «Мы сделаем это! Мы получим шоу!» Как потом, год спустя, признался Накамару, он их гонял не хуже тренера олимпийской сборной:
«Каменаши, ты в те времена был просто невыносим! Ты носился вокруг нас и постоянно муштровал так, словно от этого зависели наши жизни. Стоял над душой, все время зудя: «Ты должен больше работать! Ты должен больше работать!»
Они получили шоу. И это было для Каме важнее всего, что ему пришлось пережить, и что он заставил вынести прочих пятерых участников группы. Некоторые коллеги по агентству просто-напросто его возненавидели, их возмущало, что Каменаши Казуя считает в порядке вещей требовать для СВОЕЙ ГРУППЫ больших привилегий, чем они того достойны. Но Каме было наплевать, что о нем думают, ведь все эти люди никогда не поймут, чего ему стоила его карьера. А то, что достается с болью и вынуждает превозмогать самого себя - свою скованность, свою застенчивость – то ценится в миллион раз дороже, чем то, что преподносится на блюдечке с золотой каемочкой.
Именно поэтому его так раздражало поведение Джина, который, казалось, не ценил всего того, чего они добились. И правильно, зачем ценить? Ведь для Джина успех вроде как в порядке вещей…
В вечер торжества в честь возвращения Джина, Каме, конечно, был занят – на индивидуальной фотосессии, заказанной модным журналом. Свою «занятость» он подстроил лично, попросив заказчиков перенести съемки именно на этот вечер. Да, они с Джином в ссоре, но для общественного мнения будет лучше, если их отношения внешне останутся друг к другу взаимно-отрешенными, а демонстрация явной враждебности только навредит имиджу. Точно такой же линии поведения Каме придерживался в отношении Ямашиты: всеми фибрами души терпеть его не мог, но всегда делал хорошую мину даже при плохой игре.
Впрочем, даже фотосессия не спасла Каме от звонка Танаки:
- Решил звякнуть на всякий случай. Ты точно не идешь на вечеринку? - поинтересовался тот в очередной раз.
- Я же сказал – нет. Развлекайтесь, а я занят. Все, пока, - Каме отключил телефон.
Возвращаясь к позированию, Каме мельком подумал, что в приезде Джина в Японию есть свой плюс – тот перестал названивать ему на автоответчик. Зачем Джин звонил – прекрасно понимая, что он ни за что ему не перезвонит, Каме не хотел задумываться. Джин как был, так и остался мальчишкой, которого носят из стороны в сторону его мимолетные капризы. Уж кто-кто, а Каме это известно непонаслышке…
Освободился из фотостудии Каме в половине одиннадцатого – и сразу же поехал домой. Можно было заглянуть в ресторан или бар, посидеть там и расслабиться, однако он не хотел сегодня светиться в общественных местах. Дома ему будет спокойнее. И, наконец, он перестанет заказывать еду с доставкой, а что-нибудь приготовит своими руками!
Каме провозился на кухне до двенадцати ночи, но оно того стоило. Он уже предвкушал поздний ужин из спагетти с томатом и базиликом, как мобильный телефон ожил вновь. Звонил ему на этот раз Мару.
- Казуя-кун… Приезжай, увези отсюда Уэду и меня, - пьяным голосом прогнусавил он в трубку. – Мы маленько это… перебрали…
- А остальные что? – сердито спросил Каме, чувствуя бессильное негодование. Отказать он в помощи не мог, у них с ребятами такой уговор: если кто-то из группы нажирается в полную зюзю, то прочие участники обязаны забрать его и без шума увезти домой. Вызывать в таких случаях такси было опасно – водитель может попасться болтливый, а вездесущие папарацци только и ждут возможности покопаться в грязном белье.
- Джунно… не знаю, пропал куда-то, - ответил Мару с трудом. – А Коки тоже поддал, на него надежды нет. Уэда проблевался в туалете и теперь в полной отключке. Его нельзя в таком виде в такси. Казуя, ты единственная наша надежда…
Каме, ругаясь себе под нос – «Кто я им? Люк Скайуокер, что ли? Последняя надежда, черт возьми!» - принялся носиться по квартире, поспешно одеваясь. Напялив первые попавшиеся джинсы и футболку, он вылетел из квартиры, даже не поглядев на себя в зеркало. Пока он вел машину по ночным улицам столицы, то нервно постукивал пальцами по рулю.
«Я всего лишь заберу их, и сразу же уеду, - говорил он сам себе. – Я не стану там задерживаться. Пусть Аканиши не воображает, что я приехал из-за него».
Огни уличных фонарей проносились мимо, встречая и провожая его на пути. И против воли Каме погрузился в воспоминания, не в силах отогнать от себя тени того, что он считал прошлым.
Однажды, Джин ужасно на него обиделся из-за шутливых слов, сказанных Нишикидо Ре. Это произошло за кулисами дневного ток-шоу, где «Кат-Тун» и «Ньюс» дожидались своего приглашения на съемочную площадку. Джин резвился с Ямапи, глядя на него влюбленными глазами и не замечая больше ничего и никого вокруг. Каме и Ре сидели рядом, пили диетическую колу и вели ничего не значащий разговор – они, после совместной работы над «Дримбойз», стали приятелями. Если раньше Каме относился к Нишикидо настороженно, то теперь понял, что у них на самом деле много общего - они оба трудоголики и оба фанатично относятся к своему творчеству. Кажется, Ре, ехидно поглядев в сторону Ямапи, сказал что-то вроде: «Каменаши, почему ты не в одной со мной группе? Мы бы отлично поладили».
«Мы итак неплохо ладим, - рассмеялся Каме в ответ. – Хотя, наверное, я не прочь поменяться. Я бы поменял Джина на тебя».
И тут обнаружилось, что все это время Джин держал свои уши навостренными - он тут же перестал дурачиться с Ямапи и демонстративно надулся. Дулся он все шоу, притворяясь скучным слепоглухонемым инвалидом, которому нет дела до происходящего, а затем еще две недели, прежде чем согласился обсудить свою обиду с Каме:
«Ты сказал, что не хочешь видеть меня в группе! Что я лишний, - с места в карьер прыгнул Джин. – Ты сказал, что хотел бы на мое место Ре!»
«Да это шутка такая, - оправдывался Каме, и чувствовал себя дураком за эти оправдания. Мало ли кто-что говорит?! Джин сам несет не меньше чепухи, но никто на него за это не обижается. – Я сказал это, чтобы поддержать разговор».
«Не ври, ты считаешь, что Ре лучше меня!»
«Нет, я так не считаю. Просто ты в хороших отношениях с Ямапи, вот мне и показалось забавным пошутить про обмен: Ре ко мне, а ты к Ямапи…»
«Ре ко мне, ты к Ямапи! – зло передразнил его Джин. – Это глупая шутка, слышишь? Ты должен извиниться передо мной».
Каме несколько мгновений непонимающе моргал, взирая на рассерженного Аканиши. Извиниться? Он должен извиниться? И вот для этого Джин валял дурака на съемках ток-шоу и две недели бойкотировал всю группу? Ну и кто он после этого, если не вечный мальчишка, не знающий меры в причудах?..
И все же Каме извинился. Сказал: «Прости меня, в будущем я буду следить за тем, что говорю». А Джин, вдруг оживившись и повеселев, принялся тискать его в объятиях – совсем как раньше, когда они еще были совсем мальчишками. Потом он потащил Каме в ресторан, где накормил за свой счет, при этом стараясь находиться как можно ближе к нему. Наверное, многие подумали, что они парочка влюбленных. Джин много смеялся, норовил взять его за руку – но Каме уже все это проходил, и не раз, поэтому он позволял Аканиши тискать себя, при этом никак не реагируя на заигрывания. Он знал, что завтра Джин может вновь охладеть к нему, переключившись на Ямашиту или еще кого-нибудь, кто согласится развлекать его день и ночь.
«Мы должны чаще вместе ходить куда-нибудь. Почему ты избегаешь этого?» - упрекнул его Джин тогда же.
Как будто это не он первым начал отдаляться, заведя себе лучшего друга в лице Ямашиты, которому и уделял львиную долю своего свободного времени! Каме просто улыбнулся в ответ и неопределенно покачал головой – Джин все равно не захочет услышать ответ. Ему не хотелось портить чудесного вечера…
Вот и искомый бар! Каме нашел свободное место на парковке, вытащил из бардачка затененные очки и нацепил их на нос: что поделать, «звездный» статус приучил его носить такие очки даже ночью. У входа в бар стояла охрана, однако секьюрити узнали его и без проблем пропустили. Бар оказался не слишком большим и очень уютным, хоть и был забит развеселыми людьми под завязку. Каме, пробиваясь через веселую толкотню танцующих людей, пытался дозвониться до Мару, чтобы спросить, где находится он и Уэда.
- Казуя? Ты где? – сквозь грохот музыки ответил на звонок Мару.
- Я в баре. Скажи, куда подойти.
- О, кажется, вижу тебя, - у Мару почему-то перестал пьяно заплетаться язык. – Рули вправо! Вправо!
Каме двинулся в указанном направлении. Сделав с полдюжины шагов, он замер как вкопанный: на длинном кожаном диване восседали все четверо нынешних участников «Кат-Тун» - и все, как ни странно, вполне трезвые. Рядом с ними сидел Аканиши Джин, а чуть поодаль – Ямашита и Ре. Там был еще кто-то, однако Каме не хотелось разглядывать лица, у него в голове билась только одна мысль: его заманили в ловушку. И его согруппники участвовали в этом! Ну и кто они после этого?..
- Каменаши! – Джин вскочил как ошпаренный. – Каме-тян пришел! Дайте пройти моему другу! Дорогу! – он протянул ему руку, подзывая к себе. Этот жест выглядел каким-то беспомощным, даже жалким. Джин не приглашал его, он умолял его подойти.
Каме закатил к потолку глаза, мысленно посылая проклятья на головы Мару, Уэды, Джунно и Коки. Приятели, называется! Они все устроили так, что если сейчас он развернется и уйдет, то все сразу поймут, что они с Джином окончательно оскандалились. Черт!..
Он - помедлив достаточно, чтобы все испугались за его дальнейшие намерения - подошел к столу и занял предложенное место. Джин улыбался ему своей неизменной мальчишеской улыбкой. Каме криво усмехнулся, принимая из его рук бутылку с пивом. Джин считает, что ему удалось обыграть его. Ха! Неужели Баканиши и вправду рассчитывает, что Каме возьмет и забудет про ссору?..
Ладно, пусть сегодня он так думает, Каме не станет его разубеждать. Только сегодня. И он тоже, как и Джин, вообразит себе, что между ними все по-прежнему.
Только сегодня…
PART 3. Звонок в дверь
* * *
- Когда вышел последний сингл, я купил сразу же несколько дисков, - перекрикивая музыку, проговорил Джин, прихлебывая пиво из бутылки. – На всякий случай, если один из них потеряю. Сингл просто отпад, я и не сомневался, что он поднимется на первую строчку Орикона. Я так рад за вас ребята!
- А мы-то как рады! – прочие участники, за исключением Каме, отсалютовали ему пивом.
- Разве ты не рад успеху, Каменаши-кун? – поинтересовался Джин, кукольно надув губы. – Уж я-то знаю, как ты заботишься о том, чтобы все получилось в лучшем виде. Сейчас-то у вас дела идут просто отлично, так ведь?
«Просто отлично»…
Каме прекрасно понял подтекст сказанных Джином слов. Иначе говоря, тот оправдывался: «Вот видишь, мой уход ничего не испортил. Дела у группы идут только в гору. Я вам больше не нужен, так не самое ли время перестать сердиться?»
«Нет, не самое время! – мысленно кипел в ответ молодой человек. – Баканиши! Думаешь, заманил меня сюда и дело сделано? Лучше тебе закатать губу обратно».
Он держал пивную бутылку в руках, но прикладываться к ней не собирался – Каме планировал, посидев для приличия тут минут пятнадцать-двадцать, убраться из бара тем же путем, каким сюда и прибыл, то есть на собственной машине. Косо поглядывая на Мару, Джунно, Коки и Уэду, он дал себе зарок, что при случае обязательно «отблагодарит» их за подставу. Хотя, он, конечно, осознавал, почему парням вовсе не хочется ссориться с Джином. За годы совместной работы они сблизились, стали друг другу кем-то вроде родственников, о которых – хочешь, не хочешь – нужно заботиться.
И у них, в отличие от Каме, не было такой одержимости работой – что, собственно, и стало причиной его озлобленности на Аканиши: тот подвел «Кат-Тун», пошатнул их репутацию в глазах руководства «Johnny & Associates»… и, в конце концов, вел себя как полный придурок!
Если б Джин не был придурком, то давным-давно сказал прямо: «Я хочу выступать сольно. Мне не нужна эта идиотская группа! Я хочу уйти». Это стало бы, несомненно, ударом для Каме, но он постарался бы понять и не стал так беситься из-за решения Аканиши. Но разве Джин так поступил? Разве сказал прямо и честно о своих намерениях?
Нет! Не сказал.
Его мечты ни для кого не являлись секретом. Все в агентстве знали, что он считает «Кат-Тун» недостаточно яркой платформой для освещения своей великолепной персоны. Все знали, что Джин хочет свой собственный проект, чтобы сиять перед публикой в одиночестве. Джин не говорил об этом прямо, однако этого и не требовалось: у него все это было написано на лице. Особенно в последний год – тогда он уже перестал хотя бы пытаться делать вид, что «Кат-Тун» что-то значат для него.
Но почему-то Джин никогда не решался честно признаться. Он как будто ждал, что все решит за него кто-то другой! Он предпочитал использовать наиболее подлую тактику: официально уверяя всех, что он всецело принадлежит «Кат-Тун», Джин выкидывал одно за другим коленца перед руководством агентства, подталкивая тех к мысли, что ему не место в группе. Руководство становилось все более недовольным. А Каме находился меж двух огней, еще надеясь на что-то и из последних сил пытаясь спасти группу от раскола… Все же Джин своего добился: сначала менеджеры выслали его в США на гастроли, а в его отсутствие приняли решение об исключении из состава «Кат-Тун». К тому времени Каме был так зол на него, так вымотан, что без особых колебаний согласился выкинуть его из группы.
«Хватит нервотрепки, – вот что Каме тогда подумал. – Джин именно этого добивался. Так пусть получит, и оставит нас всех в покое».
- Прямо, как воссоединение группы. Дайте я вас щелкну на память! – из задумчивости его выдернул голос неизвестно откуда взявшегося Широты, который навел на них мобильный телефон, собираясь сфотографировать. – Пододвиньтесь поближе, вы не помещаетесь в кадр!
Ну вот еще – он не будет фотографироваться! Каме демонстративно поглядел на часы, отставил бутылку, и встал с дивана. На недоуменное восклицание Джина: «Куда ты собрался?», он вежливо ответил, что завтра у него много дел и ему пора возвращаться домой.
- Я думал, что мы повеселимся вместе! – возразил тот.
- Здесь достаточно людей, готовых тебя веселить, - Каме позволил себе слегка попрать маску безразличной учтивости, и бросить выразительный взгляд на Джина. В следующий миг он вновь спрятал за этой маской все свои эмоции, и с поклоном прибавил: - Счастливо погулять на вечеринке, Аканиши-кун.
Интересоваться дальнейшей судьбой согруппников он не собирался - после вечеринки пускай сами придумывают, как добраться до дома. И пусть только попробуют набрать его номер! Он покинул бар, сел в машину и поспешно уехал.
В квартире его ждал остывший ужин. Но аппетит был отбит напрочь, и одна мысль о еде вызывала отвращение. Впрочем, и спать не хотелось – слишком его взволновала встреча с Джином. Он попробовал было лечь и уснуть. Однако, проворочавшись с бока на бок битый час, он поднялся и, находясь в самом мрачном расположении духа, принялся шататься по квартире как неприкаянное приведение. За окнами шумел внезапно нагрянувший проливной дождь, смывающий в канавы остатки ночи, а Каме то хватался за свою шевелюру – норовя выдрать клок, то нервно растирал щеки ладонями, то обзывал себя дураком и сам себя награждал оплеухами.
- Господи, когда же это закончится? – стонал он, чувствуя отчаяние. – Почему он все еще сидит у меня в голове? Просто безумие какое-то!
Неужели за все эти годы Аканиши так залез ему под кожу, что теперь его образ уже никакими силами не вытравить из мыслей и… сердца? Каким образом все так вышло?
Ведь у него было время, чтобы убедить себя, что Джин не тот человек, к которому следует доверять какие-либо серьезные чувства! Он решил так задолго до исключения Джина из группы – Каме принял это решение еще до того, как «Кат-Тун» официально дебютировали. Да, времени у него имелось предостаточно…
Когда они, будучи еще юниорами агентства, познакомились, Джин показался ему невероятно крутым. Кажется, в нем было все, чего так недоставало Каме, чем он хотел обладать – веселый и компанейский характер, потрясающая самоуверенность, внешняя привлекательность, заразительная подвижность, и, конечно, необыкновенная аура будущей звезды. К Джину тянулись люди, и ему ничего не стоило покорять тех, в ком он был заинтересован. Так и произошло с Каме. Он до сих пор не знает, почему Джин так зациклился на нем, застенчивом и немногословном тогда Каменаши Казуя. Скорее всего, это был один из капризов Баканиши.
В те времена Каме приходилось нелегко. Он еще не знал, есть ли у него будущее в «Johnny & Associates», у него были проблемы в школе и он испытывал постоянную досаду из-за того, что отец и мать не разделяют его надежд стать профессиональным бейсболистом. Он разрывался между желанием родителей сделать из него звезду эстрады и своими собственными мечтами. Иногда ему бывало так плохо, что он забивался в какой-нибудь темный угол, где ревел как маленький сопливый мальчишка…
А Джин всегда был рядом, Джин понимал его без слов, Джин заставлял его верить в себя и свои силы. Именно так – заставлял. Порою он хватал Каме за плечи, тряс его как хилое дерево, и задорно кричал: «У тебя все получится, Казуя! Ты все сможешь!» Или же обнимал, да так крепко, что перехватывало дыхание, и жарко шептал на ухо: «Не грусти, я знаю, что у тебя все будет хорошо. Я точно это знаю!»
Никто так не придавал ему сил в те трудные подростковые годы как Джин. Никто не был ему ближе, чем Джин, никто… Каме настолько доверял ему, настолько хотел отблагодарить за спасительную дружбу, что не задумываясь соглашался участвовать в его авантюрах. К примеру, однажды Аканиши заставил его украсть в нескольких магазинах шоколадные плитки – для того, чтобы доказать, что ему «не слабо» воровать. А в другой раз они с фотоаппаратами наперевес вместе подглядывали за девчонками, выступавшими в кордебалете на одном из концертов. Хотя это цветочки! Настоящая авантюра началась тогда, когда Джин – придя к Каме в гости и запершись с ним в его комнате – заявил:
«Казуя, ты умеешь целоваться? – когда Каме, побагровев от смущения, поинтересовался, зачем ему это знать, Джин как ни в чем ни бывало пояснил: - Я пригласил девчонку на свидание в кинотеатр. На последний ряд, разумеется! Но целоваться я не умею. А ты?»
«Хочешь, чтобы я целовал твою подружку вместо тебя? - рассмеялся Каме. – Извини, не смогу. Я тоже не большой мастер по этим делам».
«Тогда нам нужно научиться! Мы потренируемся друг на друге»
Он сначала решил, что Джин шутит. Оказывается, что нет, тот говорил вполне серьезно. Осознав это, Каме испугался - этот эксперимент показался ему чересчур рискованным, если уж девчонок целовать страшновато, то каково целоваться с парнем? Да еще и с тем, кого считаешь своим самым близким другом? Ему вовсе не хотелось даже пробовать, но… Но потерять дружеское расположение Джина он боялся куда сильнее! Тот держался так, будто их поцелуй будет лишь очередной игрой, очередным развлечением. Каме испугался, что его отказ тот поймет неправильно. Поэтому он, собравшись с духом, закрыл глаза и позволил Джину делать все, что тому заблагорассудится.
До конца жизни он будет помнить вкус сухих губ Джина, впервые прикоснувшиеся к его собственным губам. Сначала тот неловко чмокнул его, потом, сообразив, что делает что-то неправильно, отстранился, облизал губы и снова поцеловал его. Они сидели на полу, Каме сжимал кулаки так, что ногти впивались в кожу, и старался не шевелиться, чувствуя нарастающую панику. А Джин тем временем осмелел: обхватил его талию руками, прижимаясь крепче, и просунул ему в рот язык. А потом, разгорячившись еще сильнее, повалил Каме на пол, навалился сверху… Не известно, как далеко тот решился бы зайти, да Каме и не захотел проверять – он оттолкнул его, умоляюще сказав: «Пожалуйста, хватит!» Джин, как видно, увидел, как сильно он сбит с толку и напуган, и не стал наседать. Рассмеявшись, он принялся шутить и дурачиться, убеждая Каме, что все это только невинный эксперимент и ничего более.
Потом эти «эксперименты» стали повторять все чаще. Джин, как обнаружилось, был легковозбудим, и его чрезмерные напористость и энергия – так восхищавшие Каме раньше – имели свою оборотную сторону, о которой Каме предпочел бы не знать. Джин, продолжая называть его своим другом, при этом совсем не по-дружески целовал и тискал его, норовя залезть в штаны. А Каме… Он и сам не знал, в каком миг его сердце откликнулось на провокации Джина. Просто это случилось, и все – Каме влюбился в него. Они оба были так еще так юны, еще не думали о последствиях, не думали вообще ни о чем, только так безумно, так сладко кружилась голова…
Многие вокруг шутили, что они парочка, настолько бросалось в глаза то «особое» напряжение, сквозившее во всех их действиях. Каме тогда был таким глупым и даже не пытался скрывать своих подернутых любовной поволокой взглядов в сторону Джина! И каким же оказался глупцом, когда вздумал начать ревновать его к Ямашите! Смешно теперь вспоминать – но Каме просто на стену лез от мысли, что Джин все больше и больше времени предпочитает проводить не с ним, а с Ямапи. Ему хотелось выть от боли, а Джин только смеялся над ним.
«Он такой же мой друг как и ты, - вот что он сказал, после того как Каме признался ему в своих переживаниях. – Или ты хочешь, чтобы я общался только с тобой? Ты меня знаешь, я не смогу так, мне станет нестерпимо скучно».
И вот тогда Каме отчетливо понял – если сейчас он не прекратит эту пытку, то окажется в итоге еще большим глупцом. Слишком много поставлено на карту: его будущее, его карьера, его репутация. Он не имеет права ошибаться, терять голову и совершать необдуманные поступки, пусть даже эти поступки и продиктованы сердцем. У него есть миллион дел, которыми следует заняться, вместо того, чтобы переживать и мучиться из-за Аканиши Джина. Каме взял и вычеркнул из своей жизни все, что причиняло ему боль, он принудил себя не вспоминать об этом. Он твердо решил, что отныне для него на первом месте будет карьера.
И он не стал ходить вокруг да около, а, приняв решение, прямо сказал Джину, что отныне они друг другу только коллеги, и не более того.
Джин тогда жутко психанул. Он устроил скандал, обвинял его в том, что он ревнивец, что у Каме нет права ставить ему условия, нет права шантажировать. Прооравшись, Аканиши по привычке стал льнуть к нему, обнимать, и, кусая за мочку уха, шептать какие-то глупости. Каме едва не купился на этот фарс… Но все же отстранил его, и повторил, что теперь между ними ничего не может быть.
«Ну и как хочешь! - приняв скучный вид, ответил Джин, поняв, что разыгранная сцена не дала желаемых результатов. – Больно мне нужно!»
С тех пор они с Джином находились в весьма странных отношениях. Их связывала работа, амбициозные устремления, «Кат-Тун» – они были словно разведенные супруги, которые стараются поддерживать хорошие отношения ради нажитых во время брака общих детей. Шло время, сердце Каме успокаивалось, переживания отступали на задний план, а все мысли и чувства занимала работа. Каме и сам не заметил, как стал лидером группы, отодвинув в сторону Уэду – и как превратился во взрослого и обстоятельного не по годам мужчину.
Ну а Джин… Он так и остался в чем-то тем же самым мальчишкой. Каме, взирая на него не с позиции бывшего возлюбленного, а с позиции ответственного за «Кат-Тун» человека – не мог не осуждать тех его причуд, которые могли навредить группе. Аканиши же не упускал случая поставить его в известность, что: «Раньше, ты, Каменаши, был куда веселее! А теперь ты все время командуешь, все время скучный!»
Время от времени Джин пробовал вновь заигрывать, превращаясь в такую настырную приставалу, что Каме становилось не по себе - но опыт показывал, что приступы пылкости у Джина краткосрочны и быстро сходят на нет. Вот поэтому Каме всякий раз просто не обращал внимания на его попытки разыгрывать из себя влюбленного, и просто спокойно ждал, пока тому надоест кривляться и он сам не отвяжется.
Постепенно Аканиши все дальше и дальше отдалялся от группы, все больше отчуждался. Это настораживало Каме, он итак вынужден изворачиваться перед руководством как заправской интриган, так тут еще и в группе мира нет, все жди от Джина какого-нибудь неприятного сюрприза! Последние месяцы его пребывания в составе «Кат-Тун» походили на затянувшуюся агонию: все предчувствовали трагическую развязку, но Джин из последних сил продолжал что-то врать, что-то корчить из себя. И тогда Каме устал. Устал терпеть его закидоны. Устал подстраиваться под него, тем самым отнимая свое внимание от прочих участников группы. Устал удерживать его подле себя.
Каме и сам не знал, сколько времени простоял неподвижно у окна. Дождь еще продолжал лить дождь, но небо на горизонте посветлело, предвещая рассвет, когда тишину квартиры нарушил писк домофонной трубки. Слегка вздрогнув, Каме, дивясь тому, зачем консьержу понадобилось в такой час звонить к нему в квартиру, снял трубку.
- Простите, что разбудил, господин Каменаши, - покаялся консьерж. – Но к вам посетитель. Он требует, чтобы я пропустил его к вам.
- Какой еще посетитель?
- Господин Аканиши Джин… - Каме ничего не ответил ему, и консьерж, еще больше забеспокоившись, спросил: - Так как же поступить, господин?
- Пропустите, - после долгой паузы ответил молодой человек. – Пусть поднимается.
Звонок в дверь прозвучал рвано, как если бы у звонившего дрожала рука. Распахнув дверь, Каме узрел промокшего до нитки Джина, чьи глаза выглядывали из-под надвинутого на лоб капюшона свитшота. Выглядел он как разнесчастный потерянный щенок, брошенный на произвол судьбы под дождь.
- Ты что, шел пешком? Почему такой мокрый?
- Нет, я на такси, - признался Джин. – Просто я не сразу решился зайти в здание и стоял на улице.
- А на здоровье тебе совсем наплевать? – уже привычно-устало заворчал Каме и посторонился, освобождая ему путь в квартиру: - Проходи, сейчас дам полотенце.
- Я это… - тот не сдвинулся с места, ежась и шмыгая носом. – Я сказать хотел кое-что. Давай, я сначала скажу.
Каме выжидающе сложил руки на груди и вопросительно приподнял бровь.
- Сперва о ребятах: ты не сердись на них, они хотели как лучше. Это я их подначил, так что лучше злись на меня, а не на них. Ну и… - Джин принялся кусать себе губу, – В общем, я хотел сказать, что мне часто было очень трудно с тобой – вернее, с тем, каким ты стал. Мне всегда хотелось, чтобы ты вновь превратился в того Каменаши Казую, с которым я познакомился когда-то.
- Что, прости? – Каме ровным счетом ничего не понял. – И вот ради этого ты приперся ко мне в такое время?
- Ты хоть знаешь, как изменился, Казуя? За все это время, что мы знаем друг друга? Ты стал совсем-совсем другим. И я больше не был нужен – тебе нужна была эта группа, а не я. Ты больше не нуждался во мне! И мне всегда хотелось, чтобы ты вновь стал тем ранимым и застенчивым мальчишкой, каким был когда-то. Вот тогда я вновь смог бы тебя опекать, тогда я вновь стал бы тебе необходим!
Каме окаменел.
Он даже не почувствовал, как по его щекам пробежали горячие ручейки предательских слез.
_______________
КОНЕЦ
_______________